— Да он работает? — спросил Ленька.
Маврин сосредоточенно припал ухом к самому динамику. Прислушался.
— Попали! Один к одному!
— Не различишь!
С не совсем понятной гордостью сидели они в свободных позах. Ленька похлопал Диму по плечу:
— Молодец!
Вернулись девушки, Наташа и Люба, сели.
— Видела твою Светку, — сказала Наташа с некоторой язвительностью, — ничего девочка.
— Девочка о’кей! — Дима цокнул языком. — Обещал ей белые джинсы достать. Представляешь: белые трузеры в обтяжечку, белые шузы, белая тенниска с надписью «Кам ту зе Мальборо кантри!», ну там еще белая сумочка через плечо — закачаешься! Не! Надо мириться!
Получилось хорошо — «трузеры». Он заметил, такое слово знали не все, но, что важно, переспросить никто не решился. Это значило, что за Димой оставили право на превосходство, на знание вещей и словечек, которые еще не стали расхожей монетой.
Английский Дима, конечно, учил в школе, но что там в памяти удержалось! Начал всерьез интересоваться, когда впервые услышал этот жаргон, стал собирать по слову, записывать на бумажки и заучивать тайком от друзей: вайфа — жена, блуевый — голубой, рингануть — позвонить, сейшон — вечеринка. А потом заговорил: все рты поразевали. Правда, большей частью приходилось тут же и переводить.
— А ты поссорился? — спросила Наташа.
— Я?! — Дима неопределенно пожал плечами, чувствуя, что теперь, после «трузеров», он может себе позволить некоторую пренебрежительность.
В этот момент музыка кончилась. Точнее, не кончилась — бармен выключил. От иностранцев поднялась девушка — переводчица, похоже, — сказала ему что-то, и тот выключил. Замерли большие катушки, и только маленький магнитофон на столе продолжал орать не очень сильным голоском.
— Англичане, — заметил Кузуб, кивая, — пли-из, говорят, плиз. Что-то им тяжелый рок не понравился.
— Видно, дома надоел, хотят хор Пятницкого.
— Ну, экзотику.
— А что, Дима, — обратилась к Маврину Наташа, — подойди к ним насчет джинсов.
— Не, размер нужен, — покачал тот головой, — если только кто партию привез. Вряд ли.
Между тем на экране телевизора плотная когорта полицейских, прикрываясь прозрачными пластиковыми щитами, двинулась вперед, с соседнего проезда размашистой рысью пошли конные констебли в черных мундирах и черных фетровых шлемах. Толпа шарахнулась в стороны, распадаясь, и вот уже могучие конские крупы мелькают среди человеческих голов и рук, кто-то упал, кого-то потащили, заталкивают в полицейскую машину. Слышны крики и возбужденные голоса.
Англичане притихли, все как один уставились на телевизор, переводчица переводила им телекомментарий.