— Занять позицию у прохода. К двери никому не приближаться. Я пойду на наблюдательный пункт. Гляну, что там происходит. Кто у нас хорошо видит в темноте?
— Я, пожалуй, — сказал Мовлади.
— Пойдем со мной…
* * *
Когда звон в ушах от близкого взрыва прошел, подполковник Калужный наклонился, снова взял бандита за руку, потянул и перевернул. Зрелище развороченного взрывом живота было не из приятных, но подполковник посмотрел в лицо. Оно было искажено гримасой даже не боли, а недоумения. Видимо, бандит умер, находясь без сознания после резкого удара в челюсть, нанесенного жесткой железякой. Иначе в выражении лица были бы и боль, и испуг.
— Какой молодой. И что ему не жилось… — посетовал Юрий Михайлович.
— Ему жилось. Только он хотел жить лучше, чем заслужил. Мне так кажется, товарищ подполковник, — сказал командир отделения, младший сержант контрактной службы.
— Гойтемир!
Имам тут же оказался рядом.
— Много молодежи в банде Джабраила?
— Там только одна молодежь. Самый возрастной был Мовсар. Вы его недавно застрелили. Остались мальчишки, которые смотрят в рот амиру. Он их герой.
— Значит, все поведут себя как этот? — Он кивнул в сторону распростертого и растерзанного гранатой тела.
— Я думаю, да. Их жалеть нечего. Они на компромиссы не идут и к ним не готовы.
— А мы к компромиссам готовы? — Подполковник спросил не имама, а старшего лейтенанта Березкина. Но тот посмотрел на имама.
— Смотря с кем. И смотря что считать компромиссом, товарищ подполковник.
— Гойтемир, что ты считаешь компромиссом? К каким компромиссам эти мальчишки не готовы? Объясни нам, малограмотным, свою мысль.
— Кто захотел компромисса, тот сложил оружие.
— Это — не компромисс. Это сдача в плен. Если сдается человек, чьи руки, предположим, по локоть в крови, его все равно будут судить. Разве это компромисс — поменять бункер в горах на камеру в тюрьме? Если, конечно, сдается заблудший, это другой вопрос.
— В джамаате Уматгиреева заблудших нет, — категорично ответил Габисов. — И надеяться, что они сдадутся, не следует.
— Это точно?
— Абсолютно.
— Ладно. А кто нам вход в бункер покажет? Парнишка сам себя взорвал и даже нас от взрыва своим телом спас. Теперь и показать некому. Разве что кто-то продемонстрирует компромисс и сам пожелает нам помочь, чтобы ему потом это зачлось…
— Я покажу, — сразу согласился имам и тут же двинулся к устью ущелья, но наткнулся грудью на два автоматных ствола. Охраняющие Габисова солдаты не получали приказа пропустить его и на добрую волю Гойтемира не надеялись.
— Пропустите. Мы за ним идем, — распорядился Березкин.