— На этот раз я хочу, не торопясь, насладиться каждой минутой своей свадьбы, — не унималась Анжела. — И у твоих братьев будет время привыкнуть ко всему этому.
— А как же папа?
— А что папа?
— Сможет ли он привыкнуть?
— Это его проблема. — Взгляд Анжелы помрачнел. — Только бы он первым не поторопился к алтарю. О-о-о, знаешь, я не удивлюсь, если он сделает это. Быстро женится на Шлюшке, чтобы досадить мне. — Анжела посмотрела на Корсака. — Может, все-таки стоит приблизить дату нашей свадьбы?
— Нет. Мама, забудь, что я заговорила о папе.
— Я бы с радостью о нем забыла, но он никуда не девается, он словно заноза в ноге. И не вытащишь, и не притворишься, что ее нет. Постоянно мешается. Надеюсь, Джени, ты никогда не узнаешь, что это такое. — Анжела умолкла и посмотрела на Габриэля. — Ну конечно же, нет. Тебе достался такой хороший мужчина.
«Хороший мужчина, которого по-прежнему раздражает, что я коп», — подумала Джейн.
Габриэль благоразумно воздержался от участия в беседе и принялся терпеливо засовывать кусочки картошки в рот Реджине.
— Ну вот, теперь ты все знаешь, — сказал Корсак, поднимая бокал с вином. — За семью!
— Давайте же, Джейн, Габриэль! — настаивала Анжела. — Давайте же выпьем!
— За семью, — пробормотала Джейн, мужественно подняв бокал.
— Подумать только, — проговорил Корсак, радостно пихнув ее локтем. — Теперь ты можешь называть меня папой.
— Но ты же не могла не понимать, к чему все идет, — сказал Габриэль, когда они с Джейн и спящей на заднем сиденье Реджиной ехали домой. — Они оба были одиноки, а теперь посмотри, как они счастливы. И прекрасно подходят друг другу.
— Ага. Она готовит — он ест.
— Могло быть и хуже.
— Они же совсем недавно состояли в отношениях с другими людьми. Им еще рано жениться.
— Жизнь коротка, Джейн. Тебе это должно быть ясно, как никому другому. Ее можно лишиться в один момент. Всего только и нужно, что обледенелая дорога да пьяный водитель.
«Или пуля в темном проулке», — добавила про себя Джейн. Да, Риццоли это было ясно, потому что она слишком часто видела, как обрываются жизни. Видела, какое влияние каждая смерть оказывает на живых. Она вспомнила страдальческое лицо матери Джоуи Гилмора и горе, которое заволокло глаза Патрика Диона, когда он говорил о своей дочери Шарлотте. Даже спустя девятнадцать лет волны, поднятые смертью, все еще обрушиваются на тех, кто на плаву.
— Я с ужасом думаю, что мне придется рассказать об этом братьям, — призналась Джейн.
— Считаешь, они плохо это воспримут?
— Фрэнки наверняка придет в ярость. У него вызывает отвращение даже мысль о том, что мама и другой мужчина… ну, понимаешь.