Афанасия, как правило, называли по имени, а тут…
— Да, я. Вызывали? — пролепетал в ответ.
— Присаживайся, комсомол, — первый рассеянным широким жестом показал на ряд стандартных стульев вдоль стены.
Комлев сел, но никак не мог успокоиться. В груди молотило, глаза цеплялись то за собственные сжатые до боли побелевшие пальцы, то за полированную гладь стола, то за инкрустированный портрет вождя на стене.
— Взбодрись! Я в твои годы и перед чемпионами не пасовал! — проговорил Штапин, роясь в бумагах. — Меня, помню, командировали выбивать металл у министра… Другие к нему, как в клетку с тигром, а я к нему безо всякого. И ничего, как видишь.
Комлев чуть успокоился.
— Я слушаю, Соловей Кириллович.
— Ну, и как дела обстоят?
Афанасий замер, не зная, что сказать. Слишком общим был вопрос. Ответил обтекаемо:
— Как всегда, напряженка…
— Это так. Где ее только нет. Время-то какое. А в чем она выражается?
— А в том, что иной раз по ошибке влезаешь совсем не туда, — произнес Комлев, думая, что все-таки приглашен по какому-нибудь щепетильному делу и лучше заранее подготовить почву.
В глазах боксера сверкнуло удовлетворение:
— Я тоже куда только не лез! Однажды так вляпался, что неделю не знал, состою ли в комсомоле или уже нет, — произнес и хрипло засмеялся. — Вижу, у тебя прыть есть. Ты, небось, сейчас мучаешься: зачем я тебя пригласил…
Потянул сигарету из лежащей на столе пачки «Друг» и, щелкнув перламутровой зажигалкой, окутался клубами дыма. Посмотрел сквозь него на парня и сказал:
— Мне кажется, ты выработался на своем месте, пора тебе что-то другое подыскать.
Сердце в груди Комлева опустилось. А первый опять, выдохнув дым, стряхнул пепел в бугристый раструб черноморского рапана (подарок греческих гостей) и, прищурившись на собеседника, процедил:
— Насколько мне известно, ты заканчиваешь юрфак?
— Да, в следующем году.
— Ну вот, у тебя прямая дорога в милицию. Кому, как не тебе…
«Но почему?!» — чуть не вырвалось у Комлева.
Как многие, он ощущал некоторую неприязнь к милицейским будням, ему казалось, что со временем все это должно отмереть (как учили, вместе с государством).
Первый продолжал твердо держать вызванного на прицеле двух своих свинцовых глаз.
— В милиции наряду с напряженкой есть и свои проколы… — Штапин постучал по бумагам на столе.
— Вот, Пинчуков, исключен и уволен. Вакансия. А ты человек принципиальный. Можем рекомендовать тебя на должность заместителя начальника медицинского вытрезвителя.
Комлев съежился и уже не мог распрямиться. Первый насмешливо сощурился:
— Я понимаю. Это ответственный шаг. Поэтому даю тебе время поразмыслить и завтра жду ответ. Все, молодой человек.