Когда он пришел домой, лошадь стояла возле конюшни. В санях лежал пушистый снег.
Маша спросонья долго не могла понять, о каких деньгах говорит отец. Ей казалось, что она видит сон.
Но взглянув в лицо отца, увидев его почти безумные глаза, она вспомнила, что отец накануне укреплял крючок и всю ночь ворочался на постели, а утром внезапно уехал за чем-то в город.
— Нужно Дегтяреву сказать, — посоветовала Маша.
— Нельзя ему… Слава пойдет про меня… Ты одна сходи, поищи… Все деньги… сто тысяч, тебе отдам…
— А они мне не нужны, — спокойно сказала Маша.
— На приданое тебе… Замуж выйдешь, бросишь убиваться на работе… На всю жизнь хватит тебе этого богатства, — шептал Александр Степанович, поглядывая на окна: ему казалась, что кто-то подслушивает его тайну.
— Приданого мне не нужно. Плох тот человек, которого берут замуж только за большие деньги. Я и без приданого найду свое счастье.
Александр Степанович просидел в мучительном оцепенении до полдня, не решаясь пойти к Дегтяреву. В полдень по деревне прошел слух, что Никита Семенович, ездивший в лес за дровами, нашел мешок с деньгами.
Александр Степанович поплелся, прихрамывая, к Никите Сухареву, испытывая еще большую тревогу, чем в лесу: ведь деньги нашел тот самый Никита Семенович, который не расстался даже с пятеркой.
«Не отдаст!» — подумал Александр Степанович, входя в избу Никиты Сухарева, полную народу.
Мешок с деньгами стоял на столе, и Никита Семенович рассказывал, как он наткнулся на него в лесу:
— Только свернул с дороги за дровами, гляжу, что-то под полоз попало: полено — не полено, мягкое… Слез, поднял — мешок. Развязал — и в глазах потемнело.
— Один был? — спросил кто-то нетерпеливо.
— Один… Думаю: «Учителям везли жалованье из банка да потеряли…»
— Это мои деньги, — хрипло сказал Александр Степанович.
И все расхохотались, глядя на него, как на веселого шутника.
— Мои! — крикнул Александр Степанович таким страшным голосом, что люди уже подумали, что он сошел с ума. — Я выиграл… Из города вез… Сани опрокинулись… в нашем бору… возле Колобошкина болота…
— А чем докажешь? — хмуро спросил Никита Семенович, расправляя пушистые, как лисий хвост, усы.
— Мешок мой. В середке под пачками пачпорт мой, — сказал Александр Степанович.
Никита Семенович запустил руку в мешок и вынул паспорт на имя Александра Степановича Орлова.
— Бери мешок, — сухо сказал Никита Семенович. Александр Степанович вытащил из мешка несколько червонцев и протянул их Никите Сухареву.
— Вот… возьми…
— Не надо, — Сухарев махнул рукой и отвернулся.
— Может, мало? — спросил Александр Степанович, роясь в мошке.