— Сгинь, — одними губами прошептал Игнат, а из горла не вышло ни звука.
Он с трудом поднял одеревенелую руку, но пальцы не хотели складываться в двуперстие, молитвы не вспоминались. Болотница вздохнула, обдав Игната запахом протухшей мертвечины, скользнула в сторону и пропала в утреннем тумане. Там, где она сидела, остался жирный грязевой след.
А еще большая кость с остатками красного, свежего, истекающего соком мяса.
Некоторое время Игнат сидел на месте, боясь пошевелиться. Только сердце колотилось в груди, да живот сводило голодной судорогой. Потом поднятая рука тяжело опустилась, будто рухнула высохшая плеть. Игнат воровато огляделся, но лес хранил тишину. Не было ни гомона птиц, ни рыка проснувшегося зверя. Сырой туман по-прежнему стлался по земле, укрывая от посторонних глаз и след болотницы, и кость, и одинокого, измученного голодом человека.
"Придет время — и наши грехи спишут…"
Игнат сглотнул слюну и потянулся к добыче…
Он не задавался вопросом, чья это была кость, и очень надеялся, что медвежья или волчья (а люди — ведь право слово! — еще ни разу не встретились на пути). Но этот неожиданный подарок судьбы придал ему сил на весь оставшийся день.
Шаг стал ровнее, тело больше не заваливалось назад, и хотя жар в груди не прекращался, идти стало куда веселее и легче. Игнат даже принялся насвистывать песенку, но вскоре умолк — настолько неестественным показался этот звук в глухой обволакивающей тишине леса.
"Миновал ли я Паучьи ворота?" — впервые за долгое время забрезжила в голове разумная мысль.
Он огляделся вокруг осмысленным взглядом, но не увидел ничего: туман скрадывал все предметы, и разглядеть что-либо можно было только на расстоянии нескольких шагов. Поэтому Игнат зашагал дальше, ориентируясь лишь по солнцу, блеклым пятном просвечивающим сквозь облачную завесу, да по мху на деревьях.
Игнат понял, что заблудился, когда в стороне плеснуло золотом — это отсвечивал вознесшийся к небу крест деревянной церквушки, выстроенной на расчищенном от леса холме. Удивительным показалось то, что никакого поселения рядом не было, да и местность отличалась крайним запустением. Подойдя ближе, Игнат разглядел, что холм уже покрывает молодая поросль, возникшая на месте выкорчеванных деревьев, а между бетонными плитами дороги виднелась пожухлая трава — летом она, должно быть, идет в полный рост и скрывает от людских глаз некогда проложенную дорогу. Но уже то, что под ногами оказался бетон, а не земля, заставили Игнатово сердце стряхнуть наросший на него ледок безразличия и заколотиться взволнованно.