Неживая вода (Ершова) - страница 2

— Мертвяков видала, — согласился Игнат. — Говорит, собирала однажды бруснику на болотах, да замешкалась. День на убыль пошел. Тут-то на болоте огни и зажглись…

Званка пискнула, вжалась в грудь мальчика еще сильнее.

— Выбираться начала, тут и вечер, — продолжил Игнат — А как из болота выходила, тогда и увидела мертвяка. Рассказывала: поднялся он из трясины, как высохшая коряга. Зеленые волосы лицо закрывают, руки скрючены, к ней тянутся. И запах такой, словно куриное яйцо протухло.

— Фи! — Званка сморщила курносый нос. — Не хотела бы я с таким встретиться. А девушек болотных видала?

— И девушек видала. Все молодые, тела насквозь просвечивают. Говорит, жалуются они очень. Тяжко, мол, под гнетом болотной трясины спать. А ходят они по миру, потому что душегубов своих ищут. Найдут — и зацелуют до смерти, утянут с собой в болота.

— И какую только пакость в наших краях не встретишь! — воскликнула Званка и обвела притихший лес настороженным взглядом, будто ожидая, что из-за ближайшей сосны к ней потянутся скрюченные руки мертвяка.

— Идем домой, Игнаш, а?

Он согласно кивнул. Тишина леса и шорох ветра в мертвых ветвях тяготили его. Из-под подошв ботинок доносились сухие щелчки хвороста и сброшенной хвои.

"Будто жуков давишь, — подумалось мальчику. — Жуков-мертвеглавцев, что водятся глубоко под землей и питаются гнилым мясом…'

Игнат повернулся к надвигающейся стихии спиной, и это немного успокаивало его. Это давало надежду, что навь не дойдет до его родной деревеньки. Может быть, разродится снегом где-то в тайге, распоров брюхо об острые иглы исполинских сосен. Или свернет на запад и осядет мертвой водой в бескрайних болотах.

— А ну, как дойдет?

Только теперь Игнат понял, что задал свой вопрос вслух. Званка метнула на него недовольный взгляд.

— Ну что ты, в самом деле? — прикрикнула она. — Хватит пугать! Нет никаких чертей и навий, ясно? Зима наступает, просто зима! Так каждый год бывает!

— Бабушка говорит, навьи…

— Даже если есть, — перебила Званка. — Тебе-то что бояться? Они тебя не тронут, дурачка. А я вот как расскажу бабушке Стеше, как ты сегодня к Жуженьскому бучилу ходил, она, небось, тебя ремнем пониже спины приласкает.

— Тебя саму родители ремнем приласкают, — ответно буркнул Игнат.

— Кто ж тебе поверит? Дурачку деревенскому? — Званка усмехнулась, убежденная в своей правоте.

Игнат не обиделся и в этот раз, только опасливо оглянулся через плечо. Ему теперь казалось, что тучи на горизонте сливаются в одну исполинскую шевелящуюся пелену. Она подрагивала, будто шкура раненого зверя.