Неживая вода (Ершова) - страница 3

— Ой, — сказала Званка.

Она остановилась, поджала ногу.

— Да помоги же!

Игнат послушно подал ей руку. Званка оперлась о его плечо, начала стягивать с ноги стоптанный башмак.

— Иголка попала, — виновато сказала она. — Батя все обещал мне новые пимы купить, только ярмарки все поразъехались уже. Наверное, так и придется в этих стоптышах еще одну зиму проходить.

Она принялась вытряхивать попавшую в ботинок хвою, шмыгая от усердия носом. Подтянула сползший носок, аккуратно заправила в ботинок выбившиеся шерстяные гетры.

— В одном ты прав, вредный Игнашка-букашка, — сказала Званка. — Становится чертовски холодно!

— Возьми мою парку, — предложил Игнат.

Он взялся за пуговицы и принялся расстегивать свою старенькую оленью курточку, но Званка остановила его.

— Заболеешь — а мне снова черничное варенье тебе носи? Вот уж дудки!

Она пригладила растрепавшиеся косы, вздохнула. Игнат заметил, как ее взгляд тоже скользнул за его плечо, туда, где шевелилась темная пелена туч.

— Пережить бы зиму, — строго, совсем по-взрослому сказала она. — Пока дома тепло — никакие черти не страшны. Протянем до марта, а там новая буря придет.

— Это какая такая буря? — переспросил Игнат.

— Известно какая: весенняя. Прилетит с востока птица вещая, голова человечья, принесет с собой весну. И где она взмахнет левым крылом — там потечет вода мертвая. А где взмахнет правым — живая.

— Сама выдумала, поди, — без уверенности проворчал Игнат.

— Куда мне! Ты ведь у нас — великий сказочник!

Званка рассмеялась, но потом вдруг посерьезнела снова. Склонила на бок голову.

— Игнаш, а Игнаш? А я тебе нравлюсь?

Мальчик снова озадаченно нахмурился. Исподлобья глянул на подругу. В голубых озерных омутах ее глаз снова заплясали бесовские огоньки.

— Только честно, ну?

Он неловко передернул плечами, опустил взгляд.

— Нравишься…

И почувствовал, как на его плечи легли жаркие девичьи ладони.

— Тогда поцелуй меня? Прямо сейчас.

Игнат попытался отпрянуть.

— Ты чего это? Чего смеешься, а?

— Вовсе я не смеюсь, — голос Званки был серьезен и решителен. — А вдруг мы с тобой последний раз видимся? Вдруг меня навь заберет, что тогда? Я ж ни разу в жизни не целовалась. А ты… ты не расскажешь никому. А если и расскажешь — так кто поверит?

— Что ты ерунду-то говоришь? — Игнат почувствовал, как от ее прикосновений начинают разливаться теплые волны.

— И совсем не ерунду! — Званка еще сильнее впилась пальцами в его плечи. — Сам же сказал, что нравлюсь я тебе? Сказал! Ну, так целуй!

Она зажмурилась, вытянула обветренные на морозе губы. В пшеничных волосах стеклянными гранями блеснула голубая заколка-бабочка, подаренная Игнатом на прошлый Званкин день рождения. И теплая волна в этот же миг достигла Игнатова сердца. Обернула его жаркой, влажной рукавицей. В животе тотчас же возникла ноющая тяжесть.