Вечером мы собрались за столом. Зрелище было то еще. Горничные прыскали, глядя, как гости за обе щеки уписывают темно-зеленую слизь с кусками чего-то белого. Я цыкнула на девчонок, но беззлобно. Во-первых, сама думаю, что Олимпия с жиру бесится. А во-вторых, что взять с магдалинок? Джулиан настаивает, чтобы его протеже завершали обучение у нас, так что можешь себе представить, на что похож наш дом с такой-то прислугой!
После десерта дамы и не думали уходить в гостиную, уж очень оживленная завязалась беседа. Гости перебрасывались словечками вроде «карма» и «мыслеоснова», так что слушала я вполуха. Но потом разговор коснулся тебя. Хорошо поставленным голосом Олимпия начала вещать, что ты была духовным учителем, чей совет привел ее к просветлению. Якобы тебя ниспослали на землю, дабы исправить непорядок и тем самым исполнить какой-то там Закон Кармы. Исполнив же его, твое тонкое тело покинуло грубую физическую оболочку и вознеслось в астральный план, возможно, достигнув его высшей ступени. Джулиан деликатно откашлялся. Наверное, он и сам был не рад, что несколько лет назад пересказал Олимпии твою историю. Он искал ответа и не знал, к кому еще обратиться, когда священник отказался обсуждать с ним этакую ересь. Вот и в тот вечер Джулиан сказал, что как католик доктрину Олимпии безусловно отрицает. Однако в том, что помимо материального есть и другие миры, тоже не сомневается. Глупо сомневаться в том, что видел собственными глазами.
К тому времени гости настолько утомили меня своей эксцентричностью, что я ввязалась в спор. Пока Джулиан лежал в забытье, объясняться с полицией приходилось мне. В том, что произошло, мистер Локвуд не увидел и намека на мистику. Как можно после четырех пулевых ранений, одно из которых пробило сердце, преспокойно подойти к врагу и свернуть ему шею? Легко! Все дело — в аффекте. Аффект не только утраивает силы, но и заглушает боль.
Ты думаешь, Джулиан смутился? Ничего подобного! А как насчет всего остального, спросил он. Как насчет синих крыльев, которые выпростались у тебя из спины, разрывая платье? Я напомнила, что, по мнению Локвуда, платье просто треснуло на спине, когда ты, схватив младшего Мерсье за горло, оторвала его от земли и швырнула вниз на мраморный пол. А барабанный бой? — допытывался Джулиан. А огромный костер с искрами-бабочками? На фоне пламени четко выделялся силуэт мужчины, и Джулиан видел, как ты бежала к нему, бежала со всех ног, как потом ты уткнулась лицом в черную грудь, а он гладил тебя по уже сложенным крыльям. Неужели мистер Локвуд может и это объяснить?