— Милая, дорогая, говорит Орловка… Орловка… Милая, дорогая, дай город, тридцать пять…
— Не отвечает.
— Милая, милая, пойми, говорит Орловка… Орловка! Город… Все равно какой телефон, город!
— Постараюсь, подождите, — сказал голос в трубку.
Катя преодолевала дрожь — где-то там, далеко, она слышала треск включаемых проводов и спокойный голос телефонистки, упорно повторяющий:
— Город… город… город…
— Алло, Орловка!
— Я здесь, Орловка, Орловка…
— Связь с городом прервана. Поправляют. Надо подождать.
Она бессильно опустила руки.
Катя выбежала из дому. До кустов — ползком. Вот она добралась до своих. Алексей повернул от пулемета потное, закопченное лицо.
— Ну как?
— Связь прервана. Чинят.
Он стиснул зубы.
— Катя, посмотри, — от Гриши ничего не слышно.
Она поползла направо, на пригорок. Молоденький пограничник лежал лицом к земле. Она осторожно коснулась мальчишеской щеки. Щека была еще теплая. Она сунула руку под гимнастерку — сердце не билось.
— Мертвый, — сказала она Алексею.
— Девять, — подсчитал он. — Подавай патроны, Катя.
Она подавала. Расширенными от ужаса глазами смотрела туда, на другую сторону: узенькая речушка и мосток. Там, за мостком, на зеленом фоне взрывались красные огоньки выстрелов. Немцы.
— Давай, Катюша, давай…
Они лежали, прижавшись к земле, спрятанные за кустами, за буйно растущей травой. И без перерыва, без памяти палили в ту сторону. В двухстах — трехстах шагах от них засели немцы.
Катя машинально подавала патроны и машинально считала: да, девять. Гриша ведь уже не в счет… Гриша, который так неутомимо танцевал с ней вчера.
Рядом, совсем близко, кто-то застонал. Теперь уже не девять, а только восемь. Как его звали? Коля? Ну да, Коля.
— Катя, попробуй еще, еще попробуй, может поправили.
Она вскочила, побежала.
— Орловка… Говорит Орловка… Милая, дорогая, давай город…
— Связь будет через два часа.
Катя бросила трубку. Бегом назад.
— Алексей, связь будет через два часа.
— Через два часа нас уже не будет, Катюша.
Она торопливо сосчитала. Семеро. Ну да, семеро…
— Катюша, возьми платок и посмотри, что там с Платоном.
Она поползла за кусты, обвязала раненую руку платком.
— Ползите отсюда, вы ранены…
— Ничего, ничего, Катюша, ничего.
— Катя!
Она услышала голос мужа и бросилась к нему.
— Слушай, Катя…
Он не смотрел на жену. Он не отрывал глаз от зеленых зарослей там, за мостком, где расцветали красные взрывы.
— Катя, слушай внимательно. Сумеешь вывести машину из сарая?
Она отшатнулась, словно ее толкнули в грудь.
— Сумеешь?
Он не смотрел на нее. Он смотрел туда, в зелень зарослей, где взвивались красные огни.