В магазине она взяла бутылку, выдержав пристальный взгляд Верки.
— Что так на меня смотрите, тетя Вера?
— Да в леспромхозе бабу убили, говорят, учетчицу, слышала?
— Слышала, муж сказал.
— Страсти-то какие… за что ее?
— Из ревности, муж убил.
— Гуляла, значит… сама напросилась.
Ульяна молчала. Она прекрасно помнила, как заезжий леспромхозовский шофер рассказывал Верке про связь учетчицы с Гришей. Нехороший взгляд у Верки, ох, нехороший. Небось думает, что Гриша к этой смерти отношение имеет. Разнесет, стерва, по всей деревне, опозорит. Ульяна взяла водку с прилавка и вышла из магазина.
Гриша смотрел телевизор.
— Что долго так?
— Очередь была.
— Принесла?
Ульяна вынула из сумки бутылку.
— Умница. Выпьешь со мной?
— Нельзя мне…
— Ну, тогда я один. — Гриша опрокинул рюмку в рот, посмаковал, крякнул. Быстро выпил еще одну.
Ульяна не выдержала, хоть и смолчать собиралась.
— Ты бы не особенно усердствовал, на работу завтра… А то прям, горе какое… Не гуляла бы, так жива была бы…
— А ты у нас вся такая правильная, разумная-благоразумная… все-то ты знаешь, как надо, как не надо. И совет-то у тебя готов для каждого… Ходите все по струночке, ведите себя прилично… Уйди, тошнит меня от тебя! Лучше не лезь под руку!
— Да, я правильная! По чужим мужьям не бегаю! Хоть Бог ничем не обидел! Захочу, так полдеревни сбежится!
— Вот и захоти! Может, тогда и я хотеть тебя буду. Не обидел ее Бог! Обидел… Кроме рожи и кожи и нет у тебя ничего…
От обиды горло у Ульяны перехватило. Выбежала на улицу, побежала к реке. Остыть надо, иначе быть беде. За что он ее так топчет? Не любит… не любит. А почему? Прошлась немного, вдохнула запах воды, ветерок с реки остудил пылающие щеки. Ну и пусть не любит! Ее любви на двоих хватит. Вот и полюбовница его сгинула, теперь и деться ему некуда. Что с того, что муж Маринки этой не выдержал да проучил жену? Кто знает, может, она не только с Гришей гуляла. Если она так до мужиков охоча была, это уж не ее, Ульяны, вина. Через то и пострадала, сердешная. Бог ее наказал. Теперь не будет чужих мужей уводить. Нет, не жалко Ульяне Марину. Такую разве нужно жалеть? Разворошит чужое гнездо, натешится всласть, и поминай как звали. Следующую жертву ищет. Ничего, Бог не Яшка, шельму метит. А Гриша успокоится, сам поймет, что не прав был. В ноги Ульяне бросится. Увидит, что только она одна и любит его по-настоящему, до смерти… так, что готова за него и в огонь, и в воду… Увидит — и тоже полюбит, не может не полю-. бить. А иначе как? Как жить, спрашивается? Без надежды, без веры что же за жизнь? Все наладится. Ульяна постояла над обрывом, посмотрела на реку. Река, та самая река, которая недавно унесла Галину, лениво и неспешно катила свои воды меж крутых берегов. Ульяне захотелось прыгнуть в темную воду, отдаться во власть течения, уплыть с рекой далеко-далеко, стать текучей, как она, слиться с ней и познать ее мудрость и умиротворение. Вода внушила ей чувство покоя. «Все пройдет, все пройдет» — слышится Ульяне в тихом шуме бегущей воды. Она повернула к дому. Пора.