Мальчик недоумевающе прищурился.
Оливер потер шею и плечи. Он был уверен, что кто-то наблюдает за ним из дома. Но он не обернулся.
Мальчик сказал:
— Тиа идет.
— Кто? — Оливер продолжал смотреть за болото на далекий горизонт.
— Тиа, — повторил мальчик.
— Это я слышал, — сказал Оливер. — А кто, она такая? Твоя мать?
Мальчик покачал головой:
— Она умерла. А это Тиа[3].
Оливер повернул голову и посмотрел туда, куда доказывал пальцем мальчик. Первое, что он увидел, были ее ноги. Коричневые, толстые и молодые. Все в черных волосиках и в грязи.
Длинные ороговевшие ногти, кайма мозолей по всей стопе. Он посмотрел выше и увидел молодую женщину в выгоревшем розовом платье — собственно, розовым оно было только у швов, — с короткими курчавыми черными волосами и голубыми глазами. На бедре у нее сидел ребенок. Пока Оливер смотрел, малыш, одетый в одну лишь короткую рубашонку, вдруг пустил струю. Она оросила доски крыльца, и куры под ним беспокойно заклохтали.
— Пришла посмотреть, кто там дымил. — У нее был тонкий певучий голос, как у китаянок в Сингапуре.
Старик кончил возиться у пироги и пошел к дому, держа двух уток и большого окуня. Он молча отдал их молодой женщине, и та прицепила их к другому бедру.
Оливер подумал: глаза у рыбы совсем такие, как у этого малыша.
Его все еще тревожило ощущение, что за спиной у него кто-то прячется, что кто-то дышит за разделяющей их ветхой стеной. Но не было смысла показывать, что он это знает. Пусть думают, что он отупел от усталости и ничего не замечает.
Только как бы не перестараться, не то они решат, что проще всего будет убить его.
Тиа пересадила ребенка на согнутую руку. Старик вытащил из-за пояса нож и передал ей. Она подошла к воде и стала потрошить утку. Работала она очень быстро.
Оливер подпорол подкладку куртки и высыпал на ладонь четыре серебряных доллара и золотую монетку, маленькую и тонкую.
— Где ближайшая дорога?
Старик ответил:
— Пуэн-ла-Гош.
— Едем. — Оливер встал. В доме, у него за спиной, словно эхо, послышался шорох.
— Сейчас? — Старик посмотрел на болото.
— Дело в том, — солгал Оливер, — что меня ждут товарищи, и мне надо бы поскорее их найти. Я и костер развел, чтобы дать им знать, где я.
Старик подумал немного, потом кивнул.
Когда они пошли к пироге, Оливер положил руку на плечо мальчика.
— Голова кружится, — объяснил он.
И повернул мальчика так, что оказался между ним и домом. Если тот, в доме, решит стрелять, ему надо будет думать, как не попасть в мальчика. И чтобы совсем помешать ему целиться, Оливер пригнулся и схватился за живот, словно от боли. Он быстро оглядел дом, но ничего не увидел. С другой стороны, что можно было увидеть в темных окнах?