—Хм, странно! Согласно установленным заранее правилам игры, мое открытое вмешательство исключается, Тайсон. Я удивлен, что тебе вообще пришло в голову такое. Ты должен действовать сам!
—Двадцать секунд, — считал Уб. — Жалкий конец для когда-то великой расы Фоксов. Я, отрезанный от своего пульта управления, разорванный, как старая рубашка, на ненужные трехмерные проекции, буду вечно носиться и бесцельно кружиться в запутанном лабиринте. Существо, которое явилось итогом трех миллиардов лет эволюции, вынуждено возвращаться к самым истокам примитивной индивидуализации. Но и тебе, Тайсон, не поздоровится. Тебя ждет расчленение, ибо тебе уже никогда не найти второй половины, которая законсервируется навек в стазе пятого порядка, ожидая воссоединения, которое никогда не наступит…
—К'Нелл! — простонал Роджер. — Бедная моя девочка! Скажи, Уб, может быть, еще не поздно прийти к какому-нибудь соглашению? Ты не позволишь открыть шлюзы, а я… я… подарю тебе кусок земной истории для твоего цирка.
—Нет, поздно, — изрек Уб. — Твое собственное упрямство сделало соглашение невозможным. Эта охота совсем истощила меня. Даже если мы поделим сферы влияния поровну и я подам сигнал, боюсь, что он не будет услышан.
—Грабитель! —воскликнул Роджер. — Ты получишь свой первый миллиард лет и ни минуты больше!
—Естественно, кайнозойская эра останется за мной. — Его глаз заблестел, верхние щупальца задрожали. — А тебе я отдам Кембрийский период ну и… так и быть, уступлю бурные двадцатые!
—Глупости, — возразил Роджер. — Но чтобы поразить тебя своей щедростью, я дарю тебе три миллиарда и плюс маленький кусочек Девона.
—Все шутишь, — не сдавался Фокс. — Всем известно, что время, занятое человеком, самое интересное, самое любопытное. Допустим, я возьму христианскую эру минус позднее средневековье, если жу ты так настаиваешь, а в качестве жеста доброй воли — подарю тебе силурийский период.
—Ничего подобного. Оставляю за собой все, что было после появления млекопитающих, или мы прекращаем торги.
—И не думай, что тебе достанется весь плейстоцен. По-пробую-ка я быть благоразумным. Хочу взять все, начиная с девятнадцатого века, оставляя тебе все остальное, включая палеолит.
—Вот, что я решил. Забирай себе все включительно до второго тысячелетия до новой эры. Ну, как тебе моя щедрость, а?
—Ты скуп, — заметил Уб. — Неужели ты не можешь мне подарить хотя бы «веселые девяностые» и парочку забавных десятилетий из Возрождения?
—Возьми третий век новой эры и радуйся, что ты почти застал Саскатуна, Саскатшевана — какие имена! Это мое последнее слово!