— Разве вы не можете остаться на флоте?
— Для мирного времени я уже стар. Вот расскажу молодым все, что знаю, и уйду. Флотских офицеров готовят с детства — лет с тринадцати. Скажите, из полиции вам сегодня не звонили? Мне не нравится эта тишина.
— Лейтенант Джексон приходил с утра. Его интересует человек, который мне позвонил, но я мало чем могла ему помочь.
— Что ж, это их работа, а не наша. Сам я не представляю, кто бы это мог быть. Как, вы уже уходите?
— Да, мне пора. Надо сходить в магазин.
— Большое спасибо, что зашли, — сказал Джеффри, помогая ей надеть пальто. — Вам, конечно, досталось ни за что, но я вам очень обязан. Наверное, мне пора перестать жалеть себя. Послушайте, вы свободны сегодня вечером? Может быть, поужинаем вместе?
— Может быть, — ответила Памела.
Джеффри заметно повеселел.
— Правда? Замечательно! А то бы я, наверно, напился в одиночку. Поедемте в центр — я знаю пару преуютных ресторанчиков. Если вы не возражаете, я вас отвезу на нашем старом «моррисе». Я заеду за вами в семь часов, хорошо?
— Прекрасно, — сказала Памела.
Джеффри проводил ее до калитки и долго смотрел ей вслед.
Днем Джеффри позвонил в полицию.
— Это Джеффри Холлисон, — сказал он Джексону. — Что-нибудь прояснилось?
— Инспектор поехал к вам, — ответил Джексон. — Как вы себя чувствуете, сэр?
— Спасибо, ничего. Да, вы правы, вон подъехал его автомобиль. До свидания.
Джеффри положил трубку и пошел открывать инспектору дверь.
— Добрый день, мистер Холлисон, — сказал Джемс в ответ на приветствие Джеффри. — Надеюсь, вы простите меня за то, что я опять вам надоедаю?
— Простить? Я весь день вас жду. Мне ничего не говорят. Даже мисс Уитворт знает больше меня.
— Так у вас была мисс Уитворт? Очень симпатичная девушка. Джексон совершенно ею очарован.
— Ничего удивительного, — сказал Джеффри. — Ну так что, инспектор, узнали что-нибудь новое?
— В понедельник будет коронерское дознание,[1] — сказал Джемс. — Вам, конечно, надо присутствовать. Я позвонил мистеру Кроссу и предупредил его тоже. Мы также вызовем миссис Армстронг и мисс Уитворт.
Джеффри кивнул.
— А кто… вы еще не знаете, кто это сделал?
— Боюсь, что нет, сэр. Если исключить возможность, что убийца — совершенно посторонний человек, то подозреваемых — раз, два и обчелся. В этом вся сложность.
— Да, это так. Я всю ночь не спал и ломал голову. Если только нет какой-нибудь темной лошадки, о которой мы ничего не знаем, то подозреваемых можно сосчитать на двух, ну, может быть, на трех пальцах.
— На двух, — сказал Джемс. — Но улик нет никаких.
— Зато есть превосходный мотив. Вы вчера были достаточно откровенны, инспектор, и я тоже не слепой. Кому на целом свете выгодна смерть отца? Мне и Артуру. Но Артур этого сделать не мог. У вас была ночь на раздумье. Ну и как, вы считаете, что это сделал я?