Вот и сидел царский советник не зная как быть — толи делами заняться, толи отдохнуть чуток, да медовухи попробовать, тот бочонок, что боярин Куприянов прислал. Но привычка не откладывать в долгий ящик то что требует внимания взяла свое.
— Еремка!
Услышав голос господина, Еремей пребывая на первом этаже, близ кухни, встрепенулся, мигом оправил кафтан, да перетянул кушак, после чего бегом взлетел к князю в кабинет.
— Я здесь господин, — склонился слуга войдя в кабинет.
— Рассказывай.
— Лорд Хартли благодарен за своевременную информацию.
— И?
— Кроме того, что он усердно пытался выяснить имя доброжелателя, ничего сказано не было.
— Ишь ты, немчура! Ему все поди на блюдечке с голубой каемочкой преподнесли, а он еще кочевряжиться вздумал! Ну, ничего англы получат свое… в свое время, — раздраженно заметил князь.
Еремей почтительно внимал и мотал на ус, благо уже неплохая поросль под носом имелась.
— Ладно, нам главное донести до него сведения было, а уж остальное пусть сам решает. Теперь о персах, что за задержки с караванами?
— В Персии восстание…
— У этих дикарей всегда восстания! Где мой шелк?! — князь постепенно выходил из себя.
Вообще он не был склонен к спонтанному раздражению и уж тем более всегда держал себя в руках, однако на этот раз сложились два фактора. Первый — сегодняшний день был до безобразия жаркий, что не улучшало настроения князя. Второй — на это предприятие у советника были большие надежды, недаром почти пятую часть своего капитала вложил и хотел получить с них минимум сам-семь, а то и все десять! А тут, когда караван должен уже вернуться назад выясняется, что он даже еще не выехал.
— Торговая кампания Кирана Эбирея просит подождать, пока войска шаха не очистят от мятежников захваченные области.
— Сроку им три месяца и ни днем больше. Ступай!
От хозяина Еремей вылетел пулей, размашисто перекрестился и бегом бросился вниз. На ходу он обдумывал как поступить, ведь князь не бросает слов на ветер, а там где опростоволосился казанский купец может статься, что и грешки самого Еремки всплывут. А что умеют делать княжеские заплечных дел мастера, он знал не понаслышке, приходилось бывать в качестве зрителя.
Стоило верному слуге выйти, как князь расслабленно откинулся на спинку кресла, сложил пальцы в замок и устало сомкнул веки.
В душе советника клокотала ярость. В первую очередь на себя, ведь ему пришлось пойти против своих, хотя и хотелось в этом не признаваться, однако против правды не пойдешь — в этом случае он предатель.
'Нельзя дать Алексею набрать силу, никак нельзя, иначе ведь наши дела могут вскрыться. И тогда от наказания не отвертеться, пойду вслед за Мишкой, но не в Персию, а в Сибирь, коровам хвосты крутить, как князь Гагарин'.