Мои ребятки таких окладов никогда не получали и молятся на меня, хотя стервой при этом считать не перестают.
Василий. Натанович роняет при виде меня детские слюни и, кажется, изо всех сил пытается узнать, кем же я занята. Наверное, для того, чтобы сравнить и оценить свои шансы.
В общем, все хорошо. Кроме того, что меня бросили. Или я бросила. Или взаимно. Тоска…
И это еще одна присказка, а сказка впереди.
Но и тут без присказки не обойтись.
Еще когда не было Ольги, эксперимента с Штыро, когда ничего еще не было, а было вроде бы сплошное счастье, но мое шестое чувство уже что-то подсказывало, я попыталась слегка подразнить Илью.
Одним из самых шустрых парней у нас был Антон Дрожжин. Двадцати восьми лет (к моменту нашего расставания с Ильей), с мягким характером (но иногда обидчивый), невысоконький, худенький, умненький и до недавних пор холостой.
Скорее всего, он был вообще неудачлив в отношениях с женщинами. Закомплексован, робок. Чтобы подавить комплексы, перед свиданиями выпивал (так рассказывали), но вместе с подавленным комплексом подавлялось почему-то и желание идти на свидание, и он напивался. Для этого ему хватало всего полбутылки водки (Илья всегда завидовал этому — и тому, что Антон, выспавшись, вставал совершенно здоровый и никогда не продолжал питье).
И вот Антон стал светиться и сиять. Причина выяснилась скоро: нашлась добрая девушка, согласившаяся выйти за него замуж.
Само собой, на свадьбу он пригласил всех, кого только знал: чтобы все ему завидовали.
Свадьба была многолюдной, хоть и бедной, но журналистской братии лишь бы водки побольше, а уж ее то хватало. Через час в помещении рабочей столовки стоял непереносимый гам.
Невеста оказалась похожей на Антона, как родная сестра. И глаз с него не сводила.
А он настолько был переполнен счастьем, что не выдержал и напился. Но уже через час (мне рассказывали, потому что я ушла) появился за столом опять совершенно трезвый и совершенно счастливый.
Прошло несколько дней, он вышел на работу, и я от скуки или от того, что в тот день родимая моя дистония разыгралась, стала подшучивать над ним:
— Это кошмар, Антоша! Ты знаешь, подлец, что мне сердце разбил? Неужели ты ничего не видел?
— А чего? — растерялся, не поняв юмора, Антон.
— А того! Я на него смотрю, смотрю, все глаза просмотрела. Я готовлюсь. Я оставляю его, можно сказать, на десерт, как лакомое блюдо, чтобы закончить с ним жизнь рука об руку, а он берет, подлец, и женится!
Тут он понял, стал самодовольно хихикать. Самодовольство молодожена.
Илья тоже посмеивался, но ему мои шутки не очень по вкусу пришлись, я это видела.