— Послушай дальше, — продолжала я. — Я на семь лет старше тебя. Это не так много — сейчас. Но потом мне будет сорок семь, а тебе сорок. Я рухну. Я похожа на маму, она свеженькой была до сорока, а потом буквально за пять лет именно рухнула. Лицо в морщинах, кожа на руках обвисла, варикоз узлами на ногах… Наследственность!
Он сделал жест, я выставила ладонь вперед.
— Дослушай! Если я рожу тебе ребенка, а я предвижу, что это будет, мне придется сидеть с ним, а тебе работать и зарабатывать, а по нашим временам сам понимаешь, каково это. А ведь у тебя алименты будут. Мы впадем в нищету. Прости, что я об этом говорю, но я баба прямая. И это еще не все! Я вдруг поняла невероятную вещь: со мной можно жить только тому, кого я не люблю.
— Не понимаю.
— Я сама не понимаю. Знаю только, что это точно, а почему так — потом пойму. И еще!
— Неужели еще что-то? — нашел он силы усмехнуться.
— Да. Даже если не будет ребенка, даже если будет, как это называется, гражданский брак, у нас, прости еще раз за прямоту и грубость, неравное положение. Я твоя начальница.
— Я уйду из газеты.
— Я умнее тебя.
Он рассмеялся, и я невольно рассмеялась тоже. И попыталась объяснить:
— Да нет, я понимаю, что, может быть, мне это только кажется, но я, видишь ли, слишком привыкла к этой мысли: что я умница, что я лидер. Короче говоря, у нас будет не жизнь, а ад. Мы начнем мучиться с первого же дня. Будет год, от силы два постоянных мучений, боли и…
— И любви тоже, — сказал он. — Хоть сколько. Иди ко мне. Я жить без тебя не могу.
Я подошла к нему.
Он встал, обнял меня. И ноги мои ватными сделались, голова закружилась. Но руки были еще крепкими, и я оттолкнула его.
— Не надо! Поверь мне, я впервые вот так… Нам обоим будет лучше! Давай уедем отсюда!
— Машина ждет.
Мы спустились, машина действительно стояла у подъезда.
Я села, а он остался.
— Ты что?
— Я не смогу сегодня туда. Я все скажу. Не выдержу.
— Что ж… Господи, как это все!.. До завтра.
И конспиративный шофер отвез меня домой.
И опять была бессонница, результатом которой явилась твердая мысль, что я все сделала правильно. Пусть плохо, пусть больно, но было бы еще хуже и больнее. И еще: сейчас мне плохо и ему. А было бы плохо: его жене, его сыну, да и моим, пожалуй, тоже. Хотя, кто знает, может, Сергей вздохнет с облегчением. И уйдет к своей девчушечке.
Кстати, странный вид его — виноватый — в то утро вывел меня из себя.
Саша еще спал, но я все-таки говорила негромко. И очень мягко.
— Милый Сережа, — сказала я. — Нет сил смотреть, как ты терзаешься. Если у тебя романчик с этой твоей Ксюшей, ну и что? Такова жизнь, все бывает. Ты только скажи: серьезно это или эпизод?