На следующее утро я чувствовала себя совсем разбитой. Глеб внимательно посмотрел на меня, похлопал по плечу и сказал, что скоро все закончится, ждать осталось недолго. Я кивнула, потому что больше мне ничего не оставалась, и покорно ждала, пока он не вышел из дому. Прошло больше получаса, прежде чем я уговорила себя встать, вынуть из кармана смятый клочок бумаги и набрать номер телефона.
Этот звонок был для меня единственным возможным спасением. Я затаив дыхание ждала, но ответом мне были длинные гудки, наконец, когда ждать уже не было смысла, трубку подняли, и мужской голос на другом конце провода произнес:
— Вас слушают.
Слушают, меня слушают, я хотела что-то сказать, но не могла произнести ни слова.
— Алло, кто это, вы будете говорить?
— Арсений?
— Да, слушаю вас.
Я не знала, что сказать и как представиться, хотелось просто заплакать в трубку.
— Девушка, вы там уснули?
— Я узнать хотела…
— Отчеты о командировке вышлю через два дня, — тут же бодро отрапортовал голос.
— Я не про отчеты…
— О, извините, думал, с работы звонят… А вы что узнать хотели.
— Про Катю, я хочу узнать про нее. Что с ней случилось?
В трубке послышались короткие гудки. Я вновь набрала номер, без особой надежды на то, что мужчина ответит снова, но трубку сняли.
— Я прошу вас, не вешайте трубку, у меня очень мало времени, мне нужно узнать, что случилось с Катей.
Молчание. Наконец мужчина начинает говорить:
— Послушайте, не знаю, кто вы и чего хотите, но Катя умерла, поэтому не смейте больше сюда звонить и тревожить меня.
— Подождите! — мой голос срывается на крик. — Прошу у вас только минуту. Выслушайте меня.
Я начинаю сбивчиво рассказывать этому человеку все, что помню из жизни с Глебом, он молчит и не задает никаких вопросов.
Заканчиваю рассказ тем, что нашла дневник Кати, в нем был этот номер телефона, говорю о том, как Катя верила, что Арсений сможет ее спасти, и о репродукции Мунка, которая висит у меня в спальне. Мужчина продолжает слушать, а потом отвечает очень кратко:
— Да, я брат Кати. И да, я не смог ее уберечь и спасти от этого мужчины.
— Значит, вы верите, что я не сумасшедшая.
— Да, я верю, что ты и моя сестра никогда не были такими. Где ты живешь? Назови адрес, и я приеду и заберу тебя оттуда, даю слово. Но ты отдашь мне ее вещи, не хочу, чтобы этот человек прикасался к ним.
Я называю ему адрес, и он говорит, что сможет приехать ближе к вечеру.
Через пару часов домой возвращается Глеб, он возбужден, глаза блестят.
— Собирайся, — говорит он. — Нам пора.
Смотрю на него — и знаю, это конец, все мои попытки освободиться были тщетны, Глеб никогда не отпустит меня, потому что я давно стала его личной вещью, от которой теперь пришла пора избавиться.