— Ты достаточно страдала, милая, теперь ты можешь уйти спокойно, — говорит мне муж. — Я тебя люблю, и мне жаль, что приходится поступать с тобой именно так, но ничего не поделаешь.
— Не ври, ты никого не любишь, кроме себя. Кате ты тоже так говорил, да? И тем трем девушкам? Сколько их было на самом деле?
— Все-таки ты добралась до моих маленьких тайн, жаль, я был лучшего мнения о тебе. Оказывается, заведующая в твоем детском саду была права — ты наглая девчонка, которая сует нос не в свои дела. Быстро собирайся, — приказывает он.
Собирать мне нечего, поэтому я просто поднимаюсь наверх в спальню, еще раз смотрю на репродукцию Мунка, беру мобильный телефон и пишу эсэмэску на номер Арсения: «Не приезжайте. Уже поздно». Кладу телефон на тумбочку у кровати, надеваю теплую кофту и спускаюсь вниз.
— Садись, сделаю тебе укол, чтобы успокоилась, — говорит Глеб.
Я сажусь и смотрю, как он закатывает рукав моей кофты и вводит что-то внутривенно, потом мы садимся в машину и едем. Через минуту полностью отключаюсь. Я прихожу в себя и чувствую — мне холодно, озноб распространяется по всему телу, и все потому, что я лежу в каком-то погребе, а надо мной стоит Глеб.
— Ну вот, теперь все готово, — спокойно говорит он. — Сумасшедшая жена и заботливый супруг поехали на дачу, которую им благосклонно предоставили друзья. Муж уехал на дежурство, а жена, у которой случилось очередное помутнение разума, случайно упала в погреб, сломала две ноги, долго кричала и так и замерзла там. Бедняжка. Безутешный вдовец грустит.
— Хорошо придумал, искать меня точно никто не будет, поэтому можешь даже не изображать горе.
— Милая, помолчи, силы еще понадобятся тебе, чтобы звать на помощь, — говорит мне Глеб.
Он что-то ищет в погребе.
— Извини, дорогая, все должно быть натурально, — говорит он и показывает мне большую железную арматуру. — Ты упала и сломала обе ноги.
Вдруг он подходит ко мне и со всей силы ударяет по ногам, я слышу хруст и чувствую дикую боль, от которой громко кричу.
— Извини, больше тебе уже не будет больно, не волнуйся, — просит Глеб. — Ну а мне пора.
Он деловито ходит по погребу, собирая свои вещи.
Вроде все. Походит ко мне, опускается на колени, наклоняется и страстно целует меня в губы:
— Мне было хорошо с тобой, родная. Ты была самая чистая из них, я думал, что смогу спасти твою душу, извини.
С этими словами он снова достает какой-то шприц и делает мне укол.
— Спокойной ночи, принцесса, — сладко шепчет муж.
— Глеб, — зову я его, и он вновь наклоняется ко мне. — Я хочу сказать, что мне не было с тобой хорошо, ты жалкий, закомплексованный трус. Будь ты проклят!