– Нет. То есть – да, вы правы. Я просто вообще не привык, чтобы пол двигался. – Реддинг сделал паузу, ожидая ответа, а когда Гест не отозвался, он чересчур широко улыбнулся и сказал: – Ну, наверное, эта трапеза будет последней на этом этапе нашего приключения. Мы должны причалить еще до темноты. Мне не терпится увидеть Трехог. Надеюсь, погода станет немного лучше и у нас будет возможность куда-нибудь пойти и пообщаться. Я ведь впервые в Дождевых чащобах, знаете ли.
– Не жди чего-то великолепного – и не разочаруешься, – кисло бросил Гест. Спустив длинные ноги с кровати, он осторожно встал. – И не надейся, что погода улучшится. Дождь льет уже много дней – и, надо полагать, будет идти и дальше. Что до осмотра Трехога – ха! Города Дождевых чащоб едва ли заслуживают право называться городами. На крупных нижних ветвях есть небольшое количество солидных зданий, а дальше жилые дома подвешены на деревьях вразброс, словно странные плоды, а вот удобств цивилизации там почти нет. Они свысока смотрят на жителей Шести герцогств и других северных стран, но, по правде говоря, жители Дождевых чащоб точно такие же отсталые провинциалы. Единственная причина, по которой сюда стоит приезжать, – это покупка артефактов и магических предметов Старших. Это – единственное, благодаря чему эти города еще живы.
Гест прошел к столику и присел на край стула. Как только он уселся, Реддинг плюхнулся на второй стул и схватил салфетку. Он был явно голоден – как и за каждой трапезой. Он облизнул губы и, нетерпеливо дернувшись, уставился на тарелки под крышками. Этот человек погряз в телесных наслаждениях и даже не делал попытки обуздать свои аппетиты. Его открытая жадность и продажность поначалу заинтриговали Геста после многих лет прекрасных манер и сдержанного поведения на людях, столь характерных для Седрика, но в последнее время подхалимство Реддинга и привычка открыто клянчить подарки начали его раздражать. Этот человек был напрочь лишен стыда. В результате управлять им было труднее, чем Седриком. Лучше всего работали скрытые угрозы причинить боль, однако даже это развлечение начало Гесту приедаться. Этот тип оказался плохой заменой Седрику. Взять его с собой пришлось просто потому, что оказалось, что в такой сжатый срок никакого другого спутника отыскать не получится – да еще потому, что Гесту приятно было представлять себе раздражение отца, когда тот увидит счет, в который будет включен и проезд Реддинга.
Гест налил себе немного чая и снял крышку с блюда. Он покачал головой. Зачем они вообще трудятся закрывать еду крышками? Она не горячая – и каждый день им предлагают совершенно одно и то же. Буханку черного хлеба, подслащенного патокой, нарезали ломтями и намазали маслом. На втором блюде лежали ломтики копченого окорока, кусок неинтересного сыра и полдюжины колбасок. Он даже не стал снимать крышку с третьего блюда, точно зная, что на нем окажется вареный картофель. Ему настолько надоела эта еда, что он с трудом мог заставить себя положить себе на тарелку хоть что-то, а вот у Реддинга, похоже, такой проблемы не было. Он поспешно наполнил свою тарелку, словно опасаясь, как бы Гест не съел больше своей порции, после чего моментально набил себе рот. Гест отпил немного чая. Теплый, но не горячий. И жаловаться на это бесполезно.