– Она же наша мать! – волновалась Татьяна. Она не была настроена уступать. А если уж Татьяна закусила удила, знай держись. Хочешь не хочешь, а придется ждать.
– Тут ты права, Тати. Знаешь что? Дай ей время. Будь с ней поласковей. Ей это нужно, поверь. Когда папа умер, помнишь, как она страдала? Я хочу, чтобы она была счастлива.
– Только не с этим типом! – Татьяна объявляла войну обоим – и матери, и ее возлюбленному – и не собиралась отступать. Она хотела любой ценой изгнать Лайама из маминой жизни. Спасти Сашу от нее самой, хотя бы ради памяти отца.
Брат с сестрой проговорили чуть не целый час, но Татьяна осталась при своем. Она объявила, что не успокоится, пока Лайам не исчезнет из поля зрения. Судя по ее голосу, она была полна решимости. Ксавье оставалось надеяться, что Лайам проявит больше упорства и терпения, чем сестра. Татьяна же всегда отличалась умением достигать своей цели.
В понедельник Саша приехала в галерею в ужасном состоянии. Управляющая галереей, Карен, это заметила. А верная Марси, вручая Саше очередную пачку газетных вырезок, спросила, все ли у нее в порядке. У Саши в глазах стояли слезы. Татьяна ей так и не перезвонила, а утром в конторе Саше сказали, что ее нет на месте. Ей не хотелось надоедать, было ясно, что Татьяна решительно не желала с ней говорить.
– В выходные с дочерью возникла проблема, – уклончиво ответила Саша. Не могла же она пуститься в объяснения о том, как Лайам голый стоял в дверях спальни и держал наготове кочергу, в то время как Татьяна осыпала обоих оскорблениями. Каждый раз воспоминание об этой сцене вызывало у Саши содрогание и на глаза вновь и вновь наворачивались слезы. Все это было ужасно.
– У нее все в порядке? – Марси, никогда не имевшая не только детей, но и мужа, была, однако, прирожденной наседкой, что Саше очень импонировало. Ее секретарша не только была дельным работником, но и отличалась большой добротой и вниманием к людям, а к Саше относилась прямо-таки по-родственному.
– Она со мной не разговаривает. Мы жутко поссорились. Описать не могу.
Марси знала, что мать с дочерью нередко ссорились, еще когда Татьяна была девочкой, но в последние годы они стали прекрасно ладить. До сегодняшнего дня.
– Это у нее пройдет, – успокаивала Марси. – Ты же знаешь ее характер.
– Не уверена, – покачала головой Саша и кружевным платочком вытерла слезы. Привычка всегда иметь при себе носовой платок передалась ей от матери. И она была ей верна, бережно храня память о рано ушедшей Марджори. В любой ситуации у Саши в сумочке имелся платок. – Ужас что было, – повторила она, а Марси кудахтала над ней с чашкой чая и печеньем. Саша подняла голову и улыбнулась: – Спасибо, Марси.