* * *
Аттолия сидела на троне и ждала. Комната была пуста, и тишина не нарушалась даже эхом. После многих часов напряжения она поднялась и вышла из тронного зала, сопровождаемая неизбежной свитой придворных и слуг, покинула дворец и поехала в храм новых богов. Жрецы были предупреждены о ее приходе. Они встретили ее в пронаосе и молча отошли в сторону, когда она побрела к алтарю. Она подняла тяжелые золотые подсвечники и заменила в них свечи. Потом опустила пожертвования и прислушалась к музыкальному звону золотых и серебряных дисков с вырезанных на них молитвами, когда они скользнули на дно чаши. Она снова прошла по храму. Здесь было холодно и пусто. Может быть боги захватчиков оставили страну вместе с ними? Аттолия не знала. Она знала, что храм пуст, пуст, как и ее тронный зал, в который ей следовало вернуться. Она отослала придворных и слуг в постель и уселась на трон. Когда звуки жизни стихли, она опустила голову и заговорила в темноте.
— Верните его мне, — сказала она, — и я воздвигну ваш алтарь в самой высокой точке акрополя, я окружу его храмом, который будет стоять до тех пор, пока существует Аттолия.
Ответа не последовало. Они сидела и ждала.
* * *
— Евгенидис. — позвал его голос, нежный, как летний дождь.
Он прекратил кричать и прислушался.
— Ничто из творений божьих или человеческих не существует вечно. Ты понимаешь меня?
— Нет, — сказал Евгенидис хрипло.
Видение Священной горы медленно растворилось в воздухе. Он все еще лежал на полу солярия и чувствовал, что его окружают прочные каменные стены.
— Ты узнаешь меня? — снова спросил голос.
— Нет, — прошептал Евгенидис.
— Ты однажды принес жертву на мой алтарь.
— Прости меня, богиня. Я не узнаю тебя.
Ее слова не давали ему возможности угадать имя богини. Он не понимал, говорит ли она о жертве, принесенной когда-то давно, или о том, что он всего лишь однажды жертвовал в ее честь. Он мог лишь гадать, скольким богам приносил жертву один раз в жизни. Он часто оставлял свои дары в маленьких храмах собственной страны, а также Аттолии и Суниса: монету, фрукты, горсть маслин, украденное украшение, которое он не собирался оставить себе. В последнее время он был более щепетилен в выборе своих жертв, но помнил только, что оказывал предпочтение богам водной стихии, надеясь загладить давнюю обиду Арактуса. Он принес особо щедрую жертву на алтарь Арактуса, прежде чем войти в бездну его русла, но это был далеко не первый его дар реке. В любом случае, сейчас с ним говорила богиня. Богиня, которой он явно должен был уделить больше внимания.