В сезоне 1976-77 годов команда ЦСКА досрочно и с большим отрывом завоевала «золото» чемпионата СССР. В двадцатый раз! Понятно, что и Борис Александров, пережив скандальные весенние месяцы, уезжал на родину, в Усть-Каменогорск, с приподнятым настроением. Ну, ещё бы: позади остался такой непростой год. Отдыхать — и никаких проблем!
— В тот день Борис нас уже с утра «достал», — вспоминает отдых того года Виктор Набоков. — Добыли мы пива, пришли на набережную Иртыша, нашли моторку и всей компанией переправились на наш любимый остров. Хорошо так… Начало лета, сильной жары ещё нет, наслаждаемся «нежениным» пенистым напитком, бесимся, загораем, ведем ленивую беседу, подначиваем друг друга. И вдруг из «Спидолы», которую мы с собой таскали повсюду, по «Маяку» передают новости. Старшим (главным) тренером сборной команды СССР и одновременно старшим тренером команды ЦСКА назначен Виктор Васильевич Тихонов. Борьку таким вмиг помрачневшим я никогда не видел.
— Вот и все, парни. Мне — конец… — грустно прокомментировал он эту новость. — Тихонов играть мне не даст. Кто за водочкой сгоняет? Такое назначение страшно «обмою»…
И «нарезался» в тот день наш друг до положения риз…
* * *
Как в воду глядел Александров, сидя у Иртыша. По возвращении в клуб и он, и все цээсковцы враз почувствовали «вожжи» нового наставника. Вопрос: почему?
В своей книге «Хоккей: надежды, разочарования, мечты» Виктор Тихонов рассказал о многом. Есть и объяснение тому, что поразило его по приходу и в сборную, и в ЦСКА.
«…Я тотчас увидел, что лидеры хоккея начисто отвыкли от дисциплины. Не стану сравнивать требования, которые были в сборной при Аркадии Ивановиче Чернышеве и Анатолии Владимировиче Тарасове, поскольку знаю о них понаслышке, и потом при Борисе Павловиче Кулагине, но то, что я видел, не могло меня не насторожить. В команде было две дисциплины: одна для маститых, «великих», другая — для «рядовых». Однако этот печальный факт прикрывался успехами, которые приглушали всякую критику в адрес сборной страны, высоко ценимой нашими любителями спорта. Победителям прощалось все. Различных нарушений режима хватало, но, поведя с ними борьбу, я тотчас же наткнулся на энергичное сопротивление ведущих мастеров. Некоторые лидеры команды полагали, что им дозволено больше, чем другим хоккеистам, пребывающим в сборной на вторых ролях.
Как и все люди, связанные с хоккеем, я немало слышал, разумеется, о «железном» Тарасове, о его неслыханно твердом характере, о «железной» дисциплине в армейском клубе. Уверяю читателя, что ничего такого не было в том ЦСКА, в который попал я. Не было не только «железной» дисциплины, но и элементарной — с точки зрения требований, принятых в современном хоккее».