– Как-никак, она арестована по подозрению в убийстве, – произнес он, выйдя в коридор и прислонившись к стене. – Учитывая все события сегодняшнего дня, мы должны сделать все как положено. Какого черта вы так ее разукрасили?
– Сказать, что она оказала активное сопротивление, – ответила Анна-Мария, кивнув на Фреда Ульссона, у которого все еще кровоточила рана возле глаза, – значит ничего не сказать.
– Вас было трое, – глухо проговорил фон Пост. – Против одной женщины. Вы прекрасно понимаете, что это скандал.
Взглянув на часы, он добавил:
– А теперь занимайтесь чем хотите. Мы не можем допрашивать ее, пока не прибыл юридический представитель. Если Сильберски сможет, то пусть прилетает завтра утром первым самолетом. Встречаемся завтра в восемь.
После этих слов он удалился.
– Не знаю, как вы, – проговорила Анна-Мария, обращаясь к коллегам, – но лично я намерена пойти выпить пива.
В баре «Лундстрёмс» они уселись в дальнем конце зала и выпили по первому бокалу пива в полном молчании, чувствуя на себе пристальные взгляды окружающих. Все уже всем известно. На сцене какой-то певец напевал песни Вресвика[36].
Через некоторое время алкоголь смягчил острые углы. Трое полицейских заказали себе бифштексы и салаку с пюре и хрустящими хлебцами.
Анна-Мария немного расслабилась. Приятно было выпить и получить свою дозу любви от Томми Рантакюрё и Фреда Ульссона. К тому же уровень этой любви возрастал по мере увеличения промилле алкоголя.
– Ты, черт подери, самый лучший начальник, который у меня был, – сказал Томми Рантакюрё.
– У него не было других начальников, но тем не менее, – уточнил Фред Ульссон и поднял бокал.
– Самый лучший, какого можно себе представить, – продолжал Рантакюрё, преданно глядя на Меллу собачьими глазами.
– Прекрати, а то она зазнается! – сказал Фред Ульссон.
Затем заговорил серьезно:
– Прости за сегодняшнее, Мелла. Я был совершенно не в себе.
– Никто не виноват, – проговорила она. – У меня сегодня был самый ужасный день в жизни. Детей жалко.
– Нас жалко, – возразил Рантакюрё. – Когда Сильберски увидит ее синяк, он тут же накатает на меня заявление. Меня обвинят в избиении задержанных и грубом служебном нарушении. А потом выкинут с работы.
– Жаль, что Мартинссон не с нами, – проговорил Фред. – На нее не производят никакого впечатления всякие напыщенные адвокаты. К тому же она не из пугливых. Пост запросто кинет тебя на съедение волкам, лишь бы самому выйти сухим из воды.
– Никто тебя не выгонит, – сказала Анна-Мария. – Обещаю.
Томми, слегка пошатываясь, двинулся в сторону бара.