Существует страх страдания. Физическая боль — нервная реакция, но психологическое страдание возникает тогда, когда я держусь за вещи, которые приносят мне удовлетворение, ибо тогда я боюсь кого-то или чего-то, могущего отнять их у меня. Психологические накопления препятствуют психологическому страданию до тех пор, пока их не тревожишь; ведь я — это связка накоплений, опытов, которые препятствуют любой серьёзной форме тревоги — а я так не люблю, чтобы меня тревожили. Поэтому я боюсь любого, кто тревожит мои накопления. Таким образом, мой страх — это страх знаемого, я боюсь за свои накопления, материальные или психологические, которые я собрал как средство отвратить страдание или предотвратить горе. Но горе заключается в самом процессе накопления ради предотвращения психологического страдания. Знание тоже способствует предотвращению страдания. Как медицинские знания помогают избегать физической боли, так и верования помогают предотвращать психологическое страдание, и вот почему я боюсь потерять свои верования, хотя у меня и нет ни точного знания, ни конкретного доказательства реальности таких верований. Я могу отвергать некоторые традиционные верования, навязанные мне извне, потому что черпаю силу, уверенность и понимание в собственном опыте; но и такие благоприобретённые веры и знания, в сущности, являются тем же самым — способом отвращения страдания.
Страх существует до тех пор, пока существует накопление знаемого, которое создаёт страх потери. Следовательно, страх незнаемого — это на самом деле страх потери накопленного знаемого. Накопление неизменно означает страх, который, в свою очередь, означает страдание; и как только я говорю: «Я не должен терять», — так возникает страх. Хотя моё намерение при накоплении — отвращать страдание, страдание неотъемлемо от процесса накопления. Самые вещи, которыми я владею, создают страх, то есть — страдание.
Защита несёт в себе семя нападения. Я хочу физической безопасности; и вот я создаю верховное правительство, которое нуждается в вооружённых силах, что означает войну, которая уничтожает безопасность. Где бы ни было желание самозащиты, там есть страх. Когда я вижу ошибочность требования безопасности, я больше не накапливаю. Если вы скажете, что видите это, но не в состоянии удержаться от накопления, то это потому, что вы на самом деле не видите, что накопление по самой сути своей содержит в себе страдание.
В процессе накопления существует страх, и вера во что-то — часть накопительного процесса. Мой сын умирает, и я верю в перевоплощение, чтобы избавить себя психологически от большего страдания; но в самом процессе веры содержится сомнение. Я накапливаю внешние вещи — и вызываю войну; внутренне я накапливаю верования — и вызываю страдание. До тех пор пока я хочу быть в безопасности, иметь банковский счёт, удовольствия и тому подобное, до тех пор пока я хочу стать кем-то или чем-то, в физическом плане или психологически, — должно существовать страдание. Те самые вещи, которые я делаю, чтобы отвратить страдание, приносят мне страх, страдание.