– Хотите «штайнхегер»? – спросила она из полумрака.
– Да.
Она вернулась с бутылкой и стаканом. На ней был плащ – тяжелый, коричневый, военного покроя, с погончиками и накладными плечами.
– Откуда вы? – спросила она.
– Из Магдебурга. Но еду на север. Нашел работу в Ростоке. – Сколько еще раз ему предстоит повторять это? – А в этом общежитии… В нем можно получить отдельную комнату на одного?
– Да, если захотите.
Света было так мало, что он не сразу сумел как следует разглядеть ее. Но постепенно она из тени превратилась в живого человека. Ей было лет восемнадцать – высокая и широкая в кости, хорошенькое личико, которое портила только плохая кожа. Того же возраста, что и мальчишка-солдат. Даже, быть может, чуть старше.
– А вы здесь кто? – спросил он.
Она промолчала.
– В смысле чем здесь занимаетесь?
Она взяла его стакан и отхлебнула джина, настороженно глядя на него поверх края стекла, как это делают красавицы в кино. Потом медленно поставила стакан на стол, не сводя глаз с Лейсера, и неожиданно прикоснулась сбоку к его волосам. Ей, видимо, казалось, что ее жесты имеют для него какой-то смысл. Но Лейсер лишь спросил:
– И давно вы здесь?
– Два года.
– И что же вы делаете?
– Сделаю все, что вы захотите, – ответила она совершенно серьезно.
– У вас бывает много работы?
– Ни черта. Здесь никого не бывает.
– А молодые парни?
– Очень редко.
– Солдаты?
Она ответила не сразу:
– Иногда солдаты. А вам известно, что задавать такие вопросы запрещено?
Лейсер отпил еще «штайнхегера» прямо из горлышка бутылки.
Она взяла его стакан и принялась вертеть в руке.
– Что творится в этом городе? – спросил он. – Я хотел приехать сюда шесть недель назад, но меня не пустили. Сказали, что Калькштадт, Лангдорн и Волькен – все закрыты. Что тогда здесь происходило?
Она кончиками пальцев стала ласкать его руку.
– Что здесь происходило? – повторил он вопрос.
– Никто ничего не закрывал.
– Да ладно врать-то, – рассмеялся Лейсер. – Они меня и близко сюда не подпустили, говорю же вам! Патрули на всех дорогах сюда и в сторону Волькена. – А сам думал: двадцать минут девятого, всего два часа до первого сеанса связи.
– Ничего не было закрыто, – возразила она и внезапно с любопытством спросила: – Значит, вы приехали с запада? Долго шли по дороге. Примерно такого, как вы, сейчас разыскивают.
Лейсер поднялся.
– Мне лучше пойти в то общежитие. – Он положил на стол деньги.
Девушка прошептала:
– У меня есть своя комната. В новом жилом доме позади Фриденсплатц. Там живут рабочие. Им на все плевать. Я делаю, что хочу.
Лейсер помотал головой и, взяв свой багаж, направился к двери. Она по-прежнему смотрела на него, и он знал: она его подозревает.