– Придется тебе управляться самому, – сказала она. – Боюсь, это не так интересно, как играть в шпионов. Ты так и не спросишь, что у меня болит?
– Когда приедет доктор?
– У него до двенадцати хирургическая операция. Наверное, он будет здесь вскоре после этого.
Эвери отправился в кухню. Энтони поплелся за ним. Стол еще не был убран после завтрака. Он позвонил матери жены в Рейгейт и попросил ее срочно приехать к дочери.
Только ближе к часу дня появился наконец врач.
– Жар, – констатировал он. – Какая-то инфекция бродит в организме.
Эвери опасался, что жена расплачется, когда он сообщит о необходимости поехать за границу, но она лишь выслушала его, немного подумала и предложила самому собрать вещи в дорогу.
– Это важно? – вдруг спросила она.
– Конечно. Крайне важно.
– Для кого?
– Для тебя, для меня. Для всех нас, наверное.
– А для Леклерка?
– Я же сказал – для всех.
Он пообещал Энтони непременно привезти подарок.
– А куда ты едешь? – спросил сын.
– Я лечу на самолете.
– Куда?
Он хотел сказать, что это большой секрет, но вспомнил дочку Тейлора и промолчал.
Поцеловав Сэру на прощание, он вынес чемодан в прихожую и поставил на половик. Дверь была снабжена двумя замками, чтобы Сэра чувствовала себя в безопасности, и сейчас следовало запереть их оба. Он услышал, как она спросила из спальни:
– Это опасно?
– Не знаю. Могу только сказать, что дело серьезное.
– Неужели ты так твердо в этом уверен?
Он откликнулся почти в отчаянии:
– Послушай, а почему я не могу быть в этом уверен? Разве ты не понимаешь, что это не праздный вопрос. Я имею дело с фактами. Почему ты всегда во мне сомневаешься? Неужели тебе так трудно хотя бы раз в жизни признать, что я выполняю важную работу?
Он вернулся в спальню, продолжая рассуждать на ходу. Сэра держала перед собой книгу в мягкой обложке и делала вид, что читает.
– Мы все должны найти свое место в жизни, обозначить круг своего существования. И потому не надо спрашивать меня все время: «Ты уверен? Ты уверен?» Это как если бы ты начала спрашивать, уверен ли я, что нам следовало заводить ребенка, уверен ли я, что мы не ошиблись, когда поженились. В этом просто нет смысла.
– Бедный Джон, – сказала она, опуская книгу и внимательно разглядывая его. – Лояльность без веры. Тяжело же тебе приходится.
Она произнесла это совершенно ровным тоном, словно была экспертом, сумевшим определить социальное зло, от которого он страдал. Вот почему еще один прощальный поцелуй показался ему сейчас таким неуместным.
Холдейн дождался, когда все выйдут из кабинета. Он, как всегда, явился последним и так же последним удалится.