Через десять часов полета они узнали, что остров накрыло цунами. Их гостиницу смыло. Люди пытались выплыть в мутных волнах, рядом плыли звери, большие змеи. Звери не обращали внимания на людей, а люди – на зверей. У всех была одна задача: выплыть.
Николай вдруг осознал, как хрупка и случайна та грань, которая отделяет «быть» от «не быть», и стоит ли держаться за условности типа «должен», «не должен». Он никому ничего не должен. Его может смыть цунами, он может рухнуть вместе с самолетом и просто заболеть и умереть.
Мужчины в России умирают рано.
* * *
Николай приехал в загородный дом.
Его не ждали и обрадовались. Был воскресный день. Старшая дочка с мужем Ромой и ребенком приехали на уик-энд.
Лена сама приготовила обед. Она умела прекрасно готовить, когда хотела. Но она не хотела. Последние годы она не хотела вообще ничего, ей нравилось быть несчастной.
– А где Анжела? – спросил Николай.
– Я ее уволила, – коротко сказала жена.
– Верни обратно, – приказал Николай.
– Обойдешься…
– Тогда я увольняю себя, – сказал Николай и отодвинул тарелку.
– Как это? – оторопела старшая дочка.
Дочка тоже была Лена. Когда-то Николаю нравилось только это имя, и он не хотел слышать другого.
– Я ухожу, – произнес Николай. – Я устал.
– Ты только что отдыхал, – заметила старшая дочь.
Елена не участвовала в разговоре, как будто ее это не касалось.
– Я хочу жить один, – объявил Николай.
– Что вдруг? – удивился зять.
– Не вдруг. Я шел к этому давно.
– Давно, усталый раб, замыслил я побег… – вставила старшая дочь.
– У меня есть только работа и деньги, – проговорил Николай.
– Это очень много, – заметил зять.
– Ты хочешь жениться? – допытывалась дочь.
– Ни в коем случае. Я просто хочу жить один. И все!
Николай вдруг заплакал с открытым лицом. У него дрожал подбородок. Рот был горестно искривлен.
Младшей дочке стало его жалко.
– Мама, пусть он уходит, – заступилась она. – Папочка, иди…
– А где ты будешь жить? – спросила старшая дочь.
– На Белорусском вокзале, – хмуро сказал зять.
Николай встал и пошел, продолжая плакать.
Как сказано в Библии: «Исшед, плакася горько». Эти слова относили к Петру, который предал Христа.
* * *
Николай жил один в городской квартире и мучился угрызениями совести. Эти угрызения грызли как живое существо.
Если бы жена устроила истерику, выкрикивала упреки и оскорбления и даже дралась, кидала в него тяжелыми предметами, Николаю было бы легче. Выплеск агрессии. Но она не сказала ни слова. Не подходила к телефону. Полное презрение.
Николая это мучило. Он дозванивался старшей дочери, пытался выяснить обстановку, но она разговаривала с легким презрением: