— Почему? — вырвалось у Никиты.
— Я так считаю: если сердцевина у парня крепкая, здоровая, а растет он немного вкривь, зазнается, ставит себя выше всех, не имея на это никакого права, ершится, случается, кулаки в ход пускает, — так ведь надо его выпрямить. Это обязана сделать комсомольская организация. Только так я понимаю вашу работу и вашу задачу, ребята.
Запрокинув на подушке голову, он кинул взгляд в мою сторону.
— Я уверен, что после собрания ты объявил Фургонову бой не на живот, а на смерть. Угадал? А вам всем нужно бороться не против него, а за него. Понимаете? Фургонов — парень неплохой, он наш: отец его всю жизнь батрачил у кулака, помогал организовывать колхоз, а сейчас бригадир. А сын вот связался со Степашиным, почувствовал себя взрослым и независимым.
Я никогда не предполагал, что можно бороться с человеком за него же; мысль эта меня поразила.
— А вообще вы много болтаете, — продолжал Сергей Петрович, — много шумите, митингуете и мало думаете. Я полагаю, это оттого, что вы не понимаете толком, кто вы такие есть.
— А кто мы? — не удержался Санька.
Сергей Петрович вдруг рассмеялся, заложил руки за голову, помедлил:
— Если говорить просто, так вы очень хорошие ребятишки. Ну, а если заглянуть подальше, поглубже, то вы строители коммунизма, его защитники — ни больше ни меньше…
— Ну, уж и строители!.. — фыркнул Никита.
— А что такое коммунизм? — живо спросил я, сдерживая волнение.
— Мечта человечества, так, кажется, тебе ответили? — сказал Сергей Петрович. Он погладил ладонью высокий лоб, вздохнул, неподвижно глядя на противоположную стену, где над кроватью Никиты висел портрет Ленина; будто солнечные лучи били ему в глаза, и он щурился улыбаясь.
— Сейчас завод наш огорожен колючей проволокой, — негромко заговорил Сергей Петрович, — и на вышках круглые сутки стоят часовые. Мы должны быть бдительны. Из капиталистических стран — Германии, Америки, Англии — к нам засылают шпионов, вредителей, убийц, чтобы взрывать промышленные предприятия, мосты, отравлять скот и посевы… Но придет время, и все люди станут друзьями…
— А если оно долго еще не придет, это время, тогда как? — как бы вслух подумал Санька.
— Оно придет, — заверил Сергей Петрович и приподнялся на локте. — Непременно придет. Вы доживете до него. Но, мы, конечно, сидеть сложа руки и ждать его не собираемся. Нет. Мы будем строить коммунизм одни, в одной нашей стране, в окружении капиталистических стран.
— Да и вы, Сергей Петрович, не отказались бы от этого времени, — заверил его Никита.
Гость рассмеялся:
— Пожалуй…