Гибкий, физически очень сильный, с отменной реакцией, закаленный ранним трудом и житейскими невзгодами, Костя казалось, самой природой был создан бойцом цюань-шу. Он мог сотни раз без устали отжиматься на пальцах, кулаках и запястьях от пола, мог по нескольку часов молотить тяжеленный мешок с песком, прыгать, как обезьяна, по земле, опираясь только на пальцы рук и носки, крутить многочисленные сальто и кульбиты. Кауров учил его искусству сверхбыстрого бега и ходьбы на длинные дистанции, учил скалолазанию, плаванию, всевозможным способам маскировки, умению видеть в темноте и драться “вслепую”, с завязанными глазами. К концу второго года обучения цюань-шу Костя уже знал пять основных его стилей: “Дракона”, “Тигра”, “Леопарда”, “Змеи” и “Журавля”. Успехи Кости радовали и восхищали Каурова, который теперь с увлечением посвящал юноше все свое свободное время.
Но если по части физического совершенствования Кости у Каурова не было проблем, то в области общеобразовательной он терпел явное фиаско. Началось все с того, что Костя наотрез отказался ходить в школу. В общем-то Кауров был с ним согласен — Костя перерос своих сверстников, не говоря уже о тех пацанах, с которыми ему пришлось бы сидеть за одной партой, так как он пропустил учебный год. Но Костя отказался посещать и вечернюю школу. Пришлось довольствоваться самоподготовкой по школьной программе. Тут Костя возражений не имел и занимался с удивительным прилежанием.
Правда, и здесь случилась совершенно нежелательная для Каурова накладка — после полного выздоровления Костя опять пошел работать грузчиком на станцию. Никакие доводы и уговоры не помогали — Костя хмуро отмалчивался, укладываясь вечером на свою раскладушку, а утром старался незаметно исчезнуть, по своему обыкновению отправляясь на работу кружным путем быстрым бегом. После работы он приходил усталым, полчаса отдыхал, затем садился за учебники. А вечером гонял себя часами на тренировке до седьмого пота, словно и не было тяжелого трудового дня.
Кауров понимал, что такие огромные нагрузки для еще неокрепшего молодого организма чреваты нежелательными последствиями, но переупрямить Костю не мог. Он понимал истоки этого упрямства — Костя просто не желал быть обузой, хотел зарабатывать сам, а не сидеть на положении иждивенца. Но от этого Каурову все равно было не легче. И однажды он решительно заявил:
— Костик, я не собираюсь навязывать тебе свое мнение, но у меня есть одно предложение. Я договорился с начальником экспериментального цеха, тебя примут учеником слесаря-лекальщика. Отличная профессия, доложу я тебе. Ну как?