И это Италия!
А что там у нас такого происходило в Норвегии, Румынии, Польше или в Литве, чтобы Россия тосковала со стыда? Или это не европейцы?
Я это тысячу раз уже слышал: «У них там уже был Шекспир, а у нас…» У них — у кого? У голландцев? У финнов? У сотен европейских племён, которые в литературе никакого следа не оставили?
Да ничего особенного там не происходило, как правило, нигде не ходили толпами свои Шекспиры, пока у нас тут корябали на бересте свою унылую «Русскую правду».
Короче, если вы услышите это в очередной раз — «у них там был свой Шекспир, а у нас…» — вы попросите, чтоб вам перечислили всех шекспиров поимённо: венгерских, эстонских, ирландских и прочих. И если они не назовут вам их — значит, вы имеете дело с ксенофобами, которые считают едва ли не все европейские народы недоразвитыми.
* * *
Новая статья писателя Виктора Ерофеева (краткое содержание: «Шеф, усё пропало!») заканчивается просто великолепно:
«В дальней перспективе в организме России начнется новая война двух вирусов: имперского и европейского. Но надеяться на то, что народ когда-либо заразится европейским духом, крайне сложно. Надо будет дождаться нового Петра I с его принудительными проевропейскими реформами. Его пока что не видать».
Ущипните меня. Пётр не был империалистом, правда? Если Виктор Ерофеев увидит во сне, как бы вёл себя Пётр в нынешней геополитической ситуации, он встанет с кровати седым как лунь и с полной дезориентацией движений.
Если бы пришёл Пётр — Виктор Ерофеев и его друзья босиком бежали бы по просёлочной дороге за коляской Путина и кричали бы: «Вернись, мы же так шутили! Неужели ты не понял?»
…Не любить этих людей — сложно. Подтверждения своих слов они непрестанно ищут в русской истории (и в литературе — что тоже история): у Петра, у Александра, у второго Александра, у третьего, и ещё у Александра Сергеевича — русская история с лёгкостью необычайной изворачивается и звонко бьёт им в лоб.
Не заметив, они зачарованно идут дальше. С нежностью смотрим на них.
* * *
Цитируем поэта Фёдора Тютчева, письмо 1867 года.
«Можно было бы дать анализ современного явления, приобретающего всё более патологический характер. Это русофобия некоторых русских людей. Раньше они говорили нам, и они действительно так считали, что в России им ненавистно бесправие, отсутствие свободы печати и т. д. и т. п., что именно бесспорным наличием в ней всего этого им и нравится Европа. А теперь что мы видим? По мере того, как Россия, добиваясь всё большей свободы, всё более самоутверждается, нелюбовь к ней этих господ только усиливается. Что же касается Европы, то, как мы видим, никакие нарушения в области правосудия, нравственности и даже цивилизации нисколько не уменьшили их расположения к ней… Словом, в явлении, о котором я говорю, о принципах как таковых не может быть и речи, действуют только инстинкты…»