И вот теперь к ним прибавились еще несколько десятков русских, недвижно лежавших на утрамбованном грунте старой дороги. Автоматы застрочили яростнее, когда кто-то опустился на колени, проверяя пульс одного, второго. Поднялся, молча покачал головой.
Русские снова отступили, не поворачиваясь спиной к толпе и куда быстрее, чем требовалось. Командир вскарабкался на камни холма и оттуда руководил перестроением. Неожиданно к нему подбежал тот самый врач, первым диагностировавший смерть от укуса человека из толпы. В наступившей тишине, его последние слова отдались эхом по долине:
– … убивайте всех, без исключения!
В тот же миг его оттащили. Командир спрыгнул следом. А укушенные толпой, с остановившимся навеки сердцем, медленно поднимались – и уже вели за собой возросшую толпу. На тех, с кем еще несколько минут назад бок о бок сражались с ней. И тоже – безоружные.
– Ну! – крикнул врач. – Стреляйте же!
Стволы нехотя поднялись против своих же однополчан.
В самый напряженный момент прожектор мигнул и погас. Осталась только тишина. И шорох множества ног, медленно бредущих к своей цели.
14.
Отец Дмитрий пообедать пришел с опозданием, матушка уже начала волноваться. Мобильный телефон он после службы так и не включил, снова позабыв о его существовании. Из храма вышел сразу после окончания службы, и как пропал на два часа. Она собиралась звонить в храм, напоминать, когда муж неожиданно появился в дверях. Весь взъерошенный, с чужим бескровным лицом.
При виде его попадья невольно села.
– Что еще приключилось? – тихо спросила она.
Он сел устало, вынул платок, вытирая лицо: редкие уже волосы упали на взмокший лоб. Отец Дмитрий стригся довольно коротко, да и бородка у него была чеховская, так что не будь на нем рясы и скуфьи, меньше всего его можно было принять за дьякона.
– Маринка хотела поговорить, – наконец, произнес он, снимая легкие беговые кроссовки. – Не исповедаться, как она прежде делала, просто поговорить. Позавчера ее отец преставился, помнишь, я тогда так и не успел…. Хотя что он мне мог сказать – в белой горячке-то. Вчера похоронили, жара, ни души, только она да ее тетка, к которой переедет на первое время. Тетка мне прямо намекнула, что мол, лучше вас, святой отец, ей в родители никто не годится, а у нее самой забот полон рот.
И снова долгое молчание.
– Святой отец, – повторил он, разрывая тишину. – Как в мыльных операх этих. А я ведь даже написал на дверях, обращаться к священнику потребно батюшка, либо отец Дмитрий. Все равно. Некоторые никак не могут в толк взять, как это я вообще женат.