4 августа
Здесь в Киваче я все время думаю о блокаде. Я знаю, что сравнивать детокс и блокадный голод – оскорбительно, ужасно. Но вот он, голод, в единственно доступной мне форме. В своей жизни я голодала только в спа, что уж тут скрывать. На третий день – головокружение, сердцебиение, страшная слабость и ужас от того, что надо пройти вверх два пролета по лестнице. Я думаю о блокадниках, у которых еще и температура в доме была ниже нуля. И которым надо было выползать из-под одеял. И идти пешком на работу или в магазин в сорокаградусный мороз на другой конец города – иногда в полной темноте.
Сегодня наступил четвертый день детокса, и мне дали овощной отвар – теплую водичку с легким привкусом овощей. После голода – ощущение вкусности и сытости. Думаю про блокадные супы – с несколькими зернами риса или пшена, солью, перцем и иногда клеем для густоты. Соль придавала вкус, творила иллюзию настоящей еды, но с точки зрения медицины была гибельна. Страдали бы блокадники меньше, если бы от нее отказались? При полном голоде можно прожить 40–45 дней. Я понимаю, что 45 дней – ничтожно мало в растянутом, бесконечном блокадном времени. Но за эти дни можно было бы скопить какую-то еду, насушить сухари из пайкового хлеба. Выйти из голодания и начать голодать снова. Наверное, это глупости, но мне почему-то кажется, что это некоторых бы спасло. Научные исследования по полному лечебному голоданию появились только в 70-е годы. А в блокаду никто не подозревал, что организм может неделями кормить себя сам (это сейчас научно называется эндогенным питанием).
5 августа
Полные женщины изучают меня в сауне:
– А вам-то зачем худеть?
Собираюсь ответить, что есть у меня свои тайные места, но решаю их не задевать – ведь их тайные места ни для кого тайной не являются. Отвечаю беспроигрышно:
– Я здесь не для похудания, а для здоровья.
8 августа
В первый день в Киваче на утренние занятия лечебной гимнастикой приходит человек двадцать пять. На второй – десять-двенадцать. На третий остается пять-шесть. Любопытно, что на физкультуру ходят только худые пациенты, которым вроде бы не обязательно так фанатично тренироваться. Давно замеченная мною закономерность: у тех, кто умеет управлять своим телом, силы воли куда больше. Поэтому они, собственно, и худые. Толстяки еще нежатся в кроватях, они слишком любят себя. Хотя нет, не так. Худые любят себя не меньше, но они любят свой идеальный образ и готовы ради этого идеала страдать. А полные гораздо чаще принимают себя такими, какие есть.
13 августа
Мы с Лешей едем на «Сапсане» в Питер – впервые собираемся переночевать в моей новой питерской квартире. В поезде я заканчиваю свое интервью с Кэти Холмс для Vogue и даю прочитать его Леше. Он читает и вдруг начинает смеяться. Я знаю, что в тексте ничего смешного, увы, нет, и удивленно смотрю на него: «Что?»