— Да, — проговорила она, еще сильней залившись слезами. — Когда
этот силомит его буквально силой поднял на ноги.
Кон ничего не сказал, и до меня дошло, что его уже вообще нет за
столом. Я увидел, что он стоит во дворе, возле вяза, на котором висели наши
качели из шины. Он обнимал дерево, прислонившись лбом к коре, и плечи его
сотрясались.
Но он, в отличие от Клер, съел свой ужин. Я это хорошо помню. Съел
все, что ему дали, и попросил добавки ясным и громким голосом.
На следующие три воскресенья дьяконы вызвали священников из других церквей, но пастор
Гивенс в их число не вошел. Несмотря на то, что он держался спокойно, а его
краткая погребальная служба была уместной и утешительной, с ним, думаю, на этот
счет никто даже не разговаривал. Янки по своей природе и воспитанию не только
сдержанны, но и предрасположены к удобным для себя расовым и религиозным
предрассудкам. Три года спустя я услышал, как один из моих преподавателей в
старшей школе Гейтс-Фоллз с удивлением и возмущением сказал другому: «Ну и кому
вообще пришло в голову стрелять в преподобного Кинга? Господи, он же был хорошим
ниггером!»
После случившегося Братство юных методистов больше не собиралось.
Думаю, мы все были этому только рады – даже Энди, известный также как Император
библейских опросов. Мы не были готовы встретиться с преподобным Джейкобсом
лицом к лицу – как и он с нами. На Игрушечный уголок, где Клер с подружками
развлекали Морри (и себя), было невыносимо смотреть. И кто теперь сядет за
пианино, когда придет пора Музыкальной минутки? Наверно, кто-нибудь в городе
мог бы попробовать, но Чарльз Джейкобс находился не в том состоянии, чтобы
кого-то об этом просить, да и все равно это было бы совсем не то – без Пэтси с
ее светлыми волосами, мотающимися в такт жизнерадостным гимнам вроде «Мы идем
на Сион». Ее светлые волосы теперь лежали на атласной подушке под землей и
постепенно разлагались в темноте.
Как-то серым ноябрьским днем, когда мы с Терри выводили на окнах
по трафаретам индеек и рога изобилия, зазвонил телефон: один длинный звонок,
один короткий — значит, нам. Мама ответила, недолго поговорила, а потом
положила трубку и улыбнулась нам с Терри.
— Это был преподобный Джейкобс. Он собирается в это воскресенье
встать за кафедру и произнести проповедь в честь дня Благодарения. Разве это не
здорово?
Через много лет — я учился в старшей школе, а Клер приехала на каникулы из Мэнского
университета — я спросил сестру, почему его никто не остановил. Мы были на
заднем дворе и раскачивали взад-вперед качели из старой покрышки. Ей не нужно
было уточнять, кого я имею в виду; та воскресная проповедь оставила шрам на
каждом из нас.