В тот день мы были в заброшенном песчаном карьере на Девятом
шоссе, передавая друг другу косяк с не шибко качественной местной травкой.
Стояла духота, на западе сгущались грозовые тучи. Прогремел гром, и, наверное,
ударила молния: я ее не увидел, но радио на приборной панели кашлянуло
статикой, которая заглушила песню «Курим в туалете» (в тот год «Розы» исполняли
ее на каждом выступлении).
Именно тогда в мою голову вернулся незваным гостем преподобный
Джейкобс, и я завел машину.
— Давай, бычкуй, — сказал я. – Поедем прокатимся.
— Куда?
— В место, о котором мне рассказали много лет назад. Если оно еще
там.
Астрид положила окурок в коробочку из-под «Сакретс» и засунула ее
под сиденье. Проехав пару миль по Девятому шоссе, мы свернули на Козью гору.
Деревья там плотно обступали дорогу, а солнце к тому времени уже скрылось за
тучами.
— Если ты в загородный клуб, то нас туда не пустят, — сказала
Астрид. – Предки отказались от своего абонемента. Сказали, что придется
экономить, иначе колледж в Бостоне мне не светит. – Она сморщила носик.
— Нет, не в клуб, — ответил я.
Мы проехали Лонгмедоу, где когда-то БЮМ проводило ежегодные
пикники. Тревожно поглядывая на небо, народ подхватывал одеяла и кулеры и
разбегался по машинам. Гром грохотал, словно небесный товарняк, и я увидел, как
где-то на другой стороне Скайтопа ударила молния. Меня охватило возбуждение.
«Прекрасное зрелище, — сказал Чарльз Джейкобс в день нашего прощания. –
Прекрасное и пугающее».
Мы проехали знак «Клуб «Козья гора» – 1 миля. Пожалуйста,
приготовьте абонементы».
— Джейми…
— Тут где-то должен быть поворот на Скайтоп, — сказал я. – Может,
уже и нет, но…
Поворот никуда не делся, как и гравийное покрытие. Повернул я
немного быстрее, чем следовало, отчего «Галакси» пару раз вильнул задом.
— Надеюсь, ты знаешь, что делаешь, — сказала Астрид. Судя по
голосу, она не боялась нашей поездки навстречу грозе. В нем слышалось
любопытство и легкое волнение.
— Я тоже надеюсь.
Подъем становился все круче. «Галакси» изредка повиливал на
гравии, но по большей части держался молодцом. Две с половиной мили спустя
деревья расступились, и мы выехали на Скайтоп. Затаив дыхание, Астрид подалась
вперед. Я ударил по тормозам, и машина с хрустом остановилась.
Справа от нас стояла ветхая хижина с замшелой дырявой крышей и
выбитыми окнами. Вместо краски стены хижины покрывала вязь из граффити, но
такая блеклая, что ничего не разобрать. Впереди над нами возвышалась огромная
гранитная глыба, из вершины которой, как Джейкобс и рассказал мне полжизни
назад, торчал железный стержень. Он тянулся к тучам, таким черным и низким, что
до них, казалось, можно было дотронуться. Слева от нас, куда и смотрела Астрид,
в сторону океана бежали поля, холмы и серо-зеленые мили лесов. Там все еще
светило солнце, заставляя мир сиять.