— Саундчек в пять, — сказал мне Келли Ван Дорн. — Ты же придешь?
— Конечно, — ответил я. — За меня можешь не волноваться.
Ой-ой.
Выйдя из ванной, я увидел подсунутую под дверь записку. Мне было в
общем-то ясно, что в ней сказано, но для верности я поднял листок и прочитал.
Записка была краткой и нелюбезной.
«Я позвонил на музыкальную кафедру местной школы, и мне повезло
найти пацана, который умеет держать гитару в руках и в состоянии тебя
подменить. Он с радостью забрал твои 600 баксов. Когда ты это прочтешь, мы
будем на полпути к Уайлдвуд-Грин. Даже не думай нас догонять. Ты уволен. Мне
страшно жаль, но всему есть предел.
Келли
PS. Вряд ли ты меня послушаешь, Джейми, но если ты не завяжешь —
через год будешь в тюрьме. Это если тебе повезет. А если нет — в могиле».
Я попытался засунуть записку в задний карман, и она упала на
зеленый ковер с проплешинами: я забыл, что стою голый. Подняв записку, я кинул
ее в мусорную корзину и выглянул в окно. На парковке было пусто, не считая
старого «Форда» и какого-то пикапа-развалюхи. «Эксплорер», в котором ездили
члены группы, и фургон с оборудованием, который водил наш звуковик, исчезли.
Келли не шутил. Чертовы лабухи меня бросили. Ну и хорошо. Мне иногда казалось,
что если я сыграю еще хоть одну песенку про пьянки и гулянки, то потеряю
остатки здравого рассудка.
Прежде всего я решил заняться продлением аренды номера. Проводить
еще одну ночь в Талсе мне не хотелось, особенно рядом с грохочущей ярмаркой, но
нужно было время, чтобы обдумать следующий шаг в моей карьере. Кроме того, мне
необходимо было ширнуться, а если ты не можешь найти дозу на ярмарке — значит,
плохо ищешь.
Я пнул в угол мокрые трусы – «чаевые горничной», мелькнула ехидная
мыслишка — и расстегнул сумку. В ней не было ничего, кроме грязной одежды
(вчера я собирался в прачечную-автомат, что тоже вылетело у меня из головы), но
по крайней мере это была сухая грязная одежда. Одевшись, я потащился
через асфальтированный двор в контору мотеля, постепенно переходя с
зомбиобразного шарканья на зомбиобразную рысцу. Горло болело, когда я
сглатывал. Только этого не хватало.
За стойкой сидела сурового вида деревенская девица лет пятидесяти,
украшенная копной рыжих волос. На экране ее маленького телевизора ведущий
оживленно беседовал с Николь Кидман. Над телевизором висела картинка в раме:
Иисус дарит мальчику и девочке щенка. Это меня не удивило. В глубинке часто
путают Христа с Сантой.
— Ваша группа уже выехала, — сказала она, найдя мое имя в
регистрационной книге. Ее местный выговор звучал как расстроенное банджо. —
Пару часов назад. Сказали, что едут в Северную Каролину.