— Ну что за херня, — сказал я.
Я смутно помню все то, что происходило со мной в те времена, но ее
ответ звучит у меня в ушах так четко, будто я услышал его две минуты назад:
— Нет, солнышко, это жизнь.
И она снова отвернулась к телевизору, где какой-то придурок бил
чечетку.
Я не собирался искать ширево днем — даже на ярмарке — и потому оставался в
«Фейрграундс Инн» до половины второго (просто чтобы позлить эту деревенскую
девку). Потом взял дорожную сумку в одну руку, чехол с гитарой в другую и пошел
куда глаза глядят. На заправке «Тексако», где Норт-Детройт-авеню переходит в
Саут-Детройт-авеню, я остановился передохнуть. К тому времени я хромал на левую
ногу, а бедро пульсировало в такт сердцебиению. В мужском туалете я достал
половину своих припасов, смешал дозу и ввел ее под левую ключицу. Меня немного
отпустило. Боль в горле и ломота в ноге стали утихать.
Неприятность с левой ногой случилась в солнечный летний день
восемьдесят четвертого года. Я ехал на «Кавасаки», а по встречной полосе катил
какой-то старый пердун на «Шевроле» размером с прогулочный катер. Его вынесло
на мою полосу, и мне пришлось выбирать из двух вариантов: свернуть на обочину
или принять его в лоб. Разумеется, я сделал очевидный выбор, и пердун спокойно
проехал мимо. Ошибкой стала моя попытка вернуться на дорогу на скорости сорок
миль в час. Совет всем мотоциклистам-новичкам: не виляйте по гравию на скорости
сорок миль в час. Меня вышвырнуло из седла. Я сломал ногу в пяти местах и
раздробил бедро. Вскоре после этого я открыл для себя Счастье Морфия.
Ноге стало лучше, почесуха и тряски на некоторое время ушли, так что от заправки я
зашагал чуть бодрее. Дойдя до автовокзала, я уже спрашивал себя, какого черта
так долго торчал с Келли и его косорукой кантри-группой. Мое призвание не в
сопливых балладах (в тональности до-мажор, спаси и помилуй). В конце концов я
рокер, а не какой-нибудь говнодав.
Я купил билет до Чикаго на завтрашний полдень, что дало мне право
оставить сумку и «Гибсон SG» (единственное из ценного, что у меня осталось) в
камере хранения. Билет обошелся мне в двадцать один доллар. Сидя в туалетной
кабинке, я пересчитал оставшиеся деньги. Вышло сто пятьдесят девять долларов —
примерно то, на что я и рассчитывал. Будущее засияло новыми красками. Раздобуду
дурь на ярмарке, где-нибудь перекантуюсь ночью — может, в местном приюте для
бездомных, может, на улице, — а завтра «Грейхаунд» отвезет меня в Город ветров.
Как и в любом другом большом городе, там есть тусовка музыкантов, где те
общаются друг с другом, рассказывают анекдоты, делятся сплетнями и пытаются
пробить концерт. Кому-то это сделать сложнее (аккордеонистам, например), но
хороший ритм-гитарист всегда нарасхват, а я играл чуть лучше, чем просто
хорошо. К 1992 году я мог заменить соло-гитариста — если возникала
необходимость и я был в адекватном состоянии. Оставалось только попасть в
Чикаго и пробить концерт до того, как Келли Ван Дорн пустит слушок, что на меня
нельзя положиться, — а этот мудозвон на такое был вполне способен.