— Я хотел сказать, — начал он после некоторого молчания, — что в сущности при дележе Морелю, например, не причитается никакой доли.
— Никакой доли? — крикнул аптекарский помощник. — Черт возьми! Если бы не я, то у Вас не было бы и половины того. Кто сгоняет Вам добычу в сети? Я. Кто разузнает о всех удобных случаях для улова? Я. Расскажи-ка ты, Пешер, как я хитро и ловко разогнал голубятню Лавьенна? Мои знакомства обширны, разнообразны и влиятельны. “Сегодня вечером большой банкет”, — говорит мне мой друг Пешер, — эх, если бы нам удалось там поудить? Я отвечаю, что хорошо было бы попытаться при помощи какого-нибудь скандала спугнуть общество, а затем, воспользовавшись смятением половить рыбку в мутной водице, пострелять. Из боязни разоблачения не одна красавица побежит прямо к нам в руки; ну, а тогда кошельки, цепочки — все наше. Но нужно подыскать повод для скандала. Вот и шпионишь, ищешь.
— На Ломбардской улице живет одна яростная мамаша, которая уже давно следила за своей голубицей, по ночам гуляющей с одним коршуном. Там поблизости у меня есть знакомый, толстый красочник из лавки Лавьенна. Я пошел к нему и попросил: “Шарло, ты должен мне сегодня ночью провести в собрание гостя, не имеющего приглашения”. Затем я явился к госпоже Розье, как член душеспасительного общества, и стал описывать ей несчастье, грозящее ее дочери; все это я изображал такими ужасными красками, что госпожа Розье стала заклинать меня спасти ее дочь и созналась мне, как ее дочь преследует какой-то кавалер. Я высказал опасение, что невинная голубка может попасть в западню господина Лавьенна. У старухи вспыхнули отчаяние и бешенство. “Я вырву ее и уничтожу соблазнителей”, — закричала она, как сумасшедшая, так что даже я сам ужаснулся. Далее все пошло так, как я предполагал. В определенный час крошка выпорхнула, а с нею и ее возлюбленный. Как только я узнал, что они у Лавьенна, я сейчас же помчался к старухе. Шарло ждал нас, проводил маскированную даму в зал, и она оказалась вдруг среди безумствующей толпы. Раздались крики, улицы оживились, соседи сбежались крича: “Убейте цирюльника”, а испуганные ночные пташки разбежались по улицам. Разве вы все мало поживились при моем удачном нападении на гостей Лавьенна? Полагаю, что имею полное право на участие в добыче.
— Да, да, Морель, — сказал Лашоссе. — Будь по-твоему. Ты — отличный загонщик.
— Но в тот вечер мы оказались плохими стрелками, — пошутил Пешер, — наша добыча улизнула; нам досталась только мелочь.
— И притом опасная, — заметил Морель. — Я не узнал Териа. Его карманы оказались пусты; счастье, что ты отвлек его от меня, а то он узнал бы меня. В следующий раз нужно непременно подчернить себе лицо, как то делается в Лондоне.