— Он, должно быть, распилен там внизу на пять кусков! — подхватили работники.
Пилы остановились; преследователи подбежали, потому что теперь они могли приблизиться, не подвергаясь опасности. В один миг все ходы и закоулки были наводнены народом. Профессиональные сыщики и добровольцы искали доктора-отравителя.
— Ничего не видно! — восклицали все.
— И никаких следов крови? Ни клочков изорванной одежды на зубцах? — спрашивал хозяин лесопильни, оставшийся наверху. — Ничего, как есть! Ну, тогда Сатана был с ним заодно, — крикнул он опять сверху вниз, — потому что существо из плоти и крови не может выбраться отсюда подобру, поздорову без помощи нечистой силы.
Под ропот обманутой надежды, издаваемый толпой, сыщики собрались уже уходить прочь, как вдруг раздался пронзительный женский голос:
— Ах, святые угодники, да вот он!
— Где? — спросили разом сотни голосов.
— Вон там!
Гроссье швырнул свой факел в темноту и тут в самом деле собравшиеся увидели черную фигуру, которая выскользнула из нижнего яруса лесопильни и бросилась на мост, соединявший здание лесопильни с улицей Турнон, после чего повернула в эту улицу.
— Ура! За ним! — возликовали все и кинулись к мосту.
Экзили немного собрался с силами. Он несся, как преследуемый олень. Перед ним был уже конец улицы Турнон. Он уже видел груды камней, обозначающийся выход из подземелья; еще каких-нибудь сто шагов, и он должен быть спасен. Итальянец слышал близко за собой топот своих преследователей; фонарь, висевший на цепи, протянутой через улицу, позволял ему различить тень Бриссонэ, которая, все удлиняясь, появилась возле него. Но теперь, на его счастье, он благополучно достиг разбросанных каменных глыб. Перед ним зияло черное отверстие; если ему удалось бы нырнуть в его мрак, то он был бы свободен… укрыт… спасен…
Сыщики уже скрылись из его глаз. Экзили слышал их крики: “Он сейчас был тут!”, “Обыщите камни!”. Но обломки заслоняли его от взоров ожесточенных преследователей. Еще прыжок, — и он окажется в спасительном убежище. Итальянец стал перепрыгивать через кучи щебня, как вдруг почувствовал в своем бедре невыносимую боль, которая разливалась подобно жгучей лаве по всему его телу. Он хотел пошевелить ногой для последнего спасительного шага, не тут-то было: ее невозможно было поднять. Экзили пытался ползти, но колени отказывались служить ему. Лишь в нескольких футах от него находилось укромное подземелье, — позади же — была верная гибель. Он мог бы теперь ускользнуть, но его сухожилия утратили свою упругость, какая-то пружина в его теле парализовалась, лопнула… Экзили забормотал проклятие, его руки протянулись к пещере; прошла еще минута — и он упал без чувств.