— Маркиза, кажется, не ладила со своими родными? — спросил Ренэ после продолжительного молчания.
— Прежде, да, — ответил доктор, — но в последнее время она примирилась с ними, и отец очень привязался к ней.
— Говорят, что старик очень сурово относился к дочери и держал ее, как в плену?
— Это преувеличено. Он хотел оградить ее от преследований Сэн-Круа, из-за которого и происходили все раздоры.
— Но ведь этот Сэн-Круа сидит в тюрьме. Чего же боялся господин д‘Обрэ?
— Он боялся, что Сэн-Круа выйдет на свободу и старая любовь снова разгорится; потому-то он так усердно и старался помирить дочь с мужем.
Ренэ опять задумался.
— Что Вы так задумчивы, господин Дамарр? — спросил доктор. — Офмон, кажется, не выходит у Вас из головы.
— Ах, знаете, я — юрист, доктор права, и поневоле задумываюсь над разными вещами.
— Но в Офмоне все так просто.
— Вы так думаете?
— Конечно.
Наступило новое молчание. Его перебил Ренэ.
— Доктор, — спросил он, — скажите, пожалуйста, когда наступает при ударе паралич — сразу или лишь потом?
— Сразу.
— Вы не могли определить, когда наступил паралич у д‘Обрэ?
Доктор с изумлением посмотрел на Ренэ и спросил:
— Что это? Допрос? Чем он вызван?
— Да я знаю, что если паралич наступает постепенно, то можно подозревать, что он вызван действием яда.
— Черт возьми, какое Вы имеете право высказывать такие подозрения? Я уже много лет состою врачом в Офмоне, хорошо знаю состояние здоровья покойного и осматривал его после смерти.
— Дорогой доктор, да разве я сказал что-нибудь об Офмоне или его обитателях? Я говорю вообще. Меня интересуют все подобные случаи. Кроме того я занимался медициной и химией.
— Ох, уж эти химики! — с жаром проговорил доктор, — они всегда что-нибудь выдумают. Говорю Вам, что Обрэ умер от удара. Скажите, кто мог желать смерти такого почтенного старика? Остерегайтесь, господин Дамарр, высказывать во всеуслышание такое обвинение.
— Сохрани меня Бог!.. Вы осматривали тело покойного, Вы и должны знать причину его смерти. На то Вы — доктор, а я — только юрист.
Наступило новое молчание. Вдруг послышался лошадиный топот и какой-то всадник обогнал коляску.
— Пьер, — крикнул доктор, узнавший во всаднике слугу из Офмона, — куда так поздно?
— В Париж, я везу письмо господину Пенотье от маркизы.
Ренэ внимательно прислушался и сказал:
— Пенотье — друг Сэн-Круа; маркиза, как кажется, продолжает иметь с ним сношения.
Доктор насупился и сухо проговорил:
— Я не знаю этого господина.
Разговор снова прекратился. Экипаж продолжал катиться по пыльной дороге.
— А вот уже и башни Компьена, — проговорил доктор.