Оля подошла к окну и чуть-чуть раздвинула шторы. В пределах видимости невооруженным глазом находилось еще одно общежитие.
Сессия кончилась. Почти все студенты разъехались, и только в нескольких окнах горел свет.
Шторы, очевидно, были сданы коменданту, иным образом их отсутствие было объяснить невозможно. Во всех трех освещенных комнатах происходили весьма откровенные действия.
Алексей подошел к Оле, обнял ее за плечи и тоже замер от нахлынувшего инстинктивного интереса, который заставляет людей подсматривать в замочные скважины и читать чужие письма.
В каждой из комнат было по парочке. Ни одна из парочек, безусловно, не подозревала о существовании двух остальных. Но действия на всех трех кроватях были настолько синхронны и согласованны, что Ольге показалось, будто кто-то ставит большой эксперимент одновременно на трех приборах.
— Алексей, это же ужасно.
— Что именно? То, что мы подсматриваем? Они готовы к такому повороту событий, раз решили заняться любовью, не позаботившись о маскировке, — он явно был увлечен зрелищем.
— Нет, я не о том. Они ведь… Как муравьи в муравейнике. Все — одновременно. Кажется, перетасуй их, как колоду карт, и все будет точно так же. Я только сейчас понимаю, почему супруги изменяют друг другу… Потому что от этого ничего не меняется.
— Нет, от этого меняется все.
Он поцеловал ее в затылок, и она почувствовала, как огонь снова вошел в ее тело. Ольга закрыла глаза, чтобы не видеть тех, других, как ей казалось, безликих и ненастоящих. Она на ощупь плотно задернула шторы и повернулась лицом к Алексею.
Возбужденные зрелищем чужих страстей, они быстро освободились от одежды. И стали одиноки во Вселенной. Они еще не знали, что проживают последнюю из отпущенных их любви ночей…
Вскоре Захаров исчез, потом вернулся, потом снова исчез. И теперь одна во Вселенной была только Ольга, хрупкая и беззащитная. Во всяком случае, ощущавшая себя такой.
Их последняя встреча произошла как раз накануне гибели «Нахимова». Ольга не хотела о ней вспоминать.
Много лет ей снился Захаров. Он врывался в ее видения, как обжигающий ветер, и каждый раз поглощал ее единственным поцелуем, доводил до истомы, заставлял просыпаться в холодном поту и лежать до утра с открытыми глазами.
А еще ей часто снилась каюта на пароходе. Лестница, коридор, еще лестница, еще коридор… По лестницам и коридорам мгновенно поднималась вода, она прибывала и в каюте. Спящая Ольга подхватывалась, вдыхала соленую жидкость и захлебывалась. «Если кто-то находился в той каюте первого класса в момент катастрофы, то не смог спастись». — Ольга представляла неосвещенные лабиринты коридоров, заполненные людьми, давящими друг друга и по телам пытающимися пробиться к выходу.