— Прометей! — вскричали все хором.
— Ну, наконец-то, — сказал Дионис. — Пойду-ка я отолью. За угол.
Он, шатаясь, скрылся за хижиной. Мех с брагой Дионис зачем-то прихватил с собой. Никто особого внимания на это не обратил.
— И где же теперь их обоих искать? — задумчиво спросил Гермес.
Полифем ответил:
— Самые богатые залежи меди в округе имеются только на острове, который вы называете Кипром. И Прометей об этом знает.
— На этом острове есть и залежи мышьяка, — недовольно сообщил Гефест.
— Мышьяк имеет какое-то отношение к делу? — поинтересовался Гермес.
— Сей полуметалл — первый шаг к получению бронзы, — ответил Полифем. — Он очень важен для развития оружейного дела. Если не помешать этим двоим, то можно будет поздравить человечество со вступлением в бронзовый век.
— Я всегда говорил, что оставлять самого умного из титанов на свободе — непростительная ошибка, — сказал Гефест.
— Но ведь он не участвовал в титаномахии, — заметил Гермес. — За что же его было сажать в пещеры?
— Теперь есть за что?
— Теперь ему место уже не в пещерах, — сказал Полифем. — Теперь Брахма будет настаивать на более суровом наказании.
— Вряд ли он добьется этого от Зевса, — усмехнулся Гермес.
— Это почему?
— Потому что наш любвеобильный папаша Зевс спутался с Клименой, которая приходится Прометею матерью. Зевс в ней души не чает.
— А-а-а, — протянул Полифем. — Вы, гуманоиды, вечно усложняете жизнь себе и окружающим всякими несуразностями. То долг какой-то выдумаете, то честь. А про эту вашу дурацкую любовь я вообще молчу.
— Ну и молчи себе, — Гефест оглянулся. — Где этот алкоголик Дионис?
Пук, стоявший в стороне, подал голос:
— Он зашел за хижину, а потом припустил к воротам, за которыми и скрылся.
— Надо же, прошляпили, — констатировал Гермес. — Теперь мы его и за две недели не поймаем.
— Да пошел он сторуким гекатонхейрам ногти стричь! Сколько можно в няньках ходить! — Голос Гефеста наполнился негодованием.
— Но ведь Зевс именно нас с тобой просил заняться им, чтобы избавить от пьянства.
— Вот пусть отправит его в пустыню к дромиду. Тумблеры ему переключать. Там он не то что вина не увидит, за верблюдицами станет охотиться, чтобы хоть молоком заглушить жажду. Все, не буду я за ним больше гоняться!
— Еще как будешь, — раздался вдруг откуда-то сбоку странный лающий голос. — Вприпрыжку поскачешь!
Боги и киклоп недоуменно огляделись. Никого лишнего вокруг не было. Выходило, что это Пук решился на очередную глупость. Но вождь стоял, как громом пораженный. Взгляд Пука был направлен куда-то вниз. Проследив его направление, троица обнаружила в ногах у Пука лохматого грязного кобеля с распахнутой пастью, из которой свисал слюнявый язык. Пук поднял шалые от страха глаза, развел руки в стороны и сказал: