Но он сменил тему разговора и объяснил ей цель своего визита.
— Мне кажется, придется сделать еще одно исключение, принимая во внимание твой пол. Ты приставила ко мне женщину, чтобы та обслуживала меня. И я, будь в этом уверена, без всякого сомнения, приставил бы к тебе мужчину, но мне на ум не приходит никто, кому бы я мог доверить обслуживать тебя, так как в таком виде ты можешь пробудить похоть в любом мужчине. Поэтому тебе будет прислуживать Инид, у нее есть опыт ухода за ранеными и больными. К тому же она не сможет никому ничего рассказать, так как лишилась языка в то время, когда у Фалкхерста был другой хозяин.
Выражение его лица снова стало жестоким, — таким, каким она его видела раньше, лицо человека, способного совершить любую жестокость. Так как она не сделала ничего такого, что бы могло послужить причиной такой перемены, она решила, что это произошло от воспоминания о том, что замком Фалкхерст владел кто-то другой.
Но это выражение вскоре сменилось деланной улыбкой.
— Однако я считаю, что не буду удовлетворен, если ты не пройдешь через все унижения, как и я. Поэтому я буду лично присутствовать, когда Инид будет обслуживать тебя, и ты не сможешь проигнорировать мое присутствие, я не разрешу тебе закрывать глаза или отворачиваться. Ты все время будешь смотреть на меня. Поняла?
От страха Ровена не могла даже кивнуть, но, если бы была в состоянии, то разразилась бы бранью. Теперь она узнала еще одну причину его страданий — отчаяние оттого, что нет возможности ответного действия.
Очень скоро появилась Инид и приступила к исполнению своих новых обязанностей. Помня об угрозе Уоррика, Ровена устремила свой взор на то место, где он стоял, прислонившись к стойке кровати, и стала думать об Инид. Несмотря на седые волосы, это была не очень старая женщина. Ей было около сорока лет. За исключением небольшой горбинки на носу, черты ее лица были правильными, кожа гладкая, без морщин. А еще у нее были очень проворные, умелые и к тому же нежные руки, за что Ровена будет ей вечно признательна.
Наконец, самое худшее осталось позади, но это вторжение в ее частную жизнь было для нее хуже, чем изнасилование. По крайней мере, при изнасиловании он тоже был обнаженным, но она понимала, что заслуживает этого. И все же Уоррик сделал так, что при ее позоре присутствовало двое свидетелей, тогда как в его случае свидетель был только один.
Она попыталась убедить себя в том, что он тоже страдал от подобной вещи и чувствовал то же, что и она, и именно поэтому он заставлял ее пройти через все это. В данном случае разницы между ними не было никакой. Как только у нее вытащили кляп, она отбросила все мысли, с помощью которых пыталась уйти от реальности, и высказала своему мучителю все, что о нем думала.