Отчаянно хотелось перебросить кольцо в другую руку, как пресловутый «горящий орех» в знаменитой детской игре, но я обуздала неуместный порыв: сделать это можно было только перед постом охраны, ведь стражи, увидев обожженную рану на коже пэри, не могли не заподозрить подвох.
Безумно хотелось бросить кольцо либо спрятать в карман, но вместо этого я только сильнее сжала кулак: если разорвать контакт магии с голой кожей, защитный амулет на шее может ослабнуть и дать сбой. Подобное окончилось бы для меня весьма плачевно.
Опустив голову, я пошла в нужном направлении так быстро, как того позволяла роль. На счастье, коридоры Дворца ночью были пустынны, тем более что находилась я не в жилой, а в административной части здания. Несмотря на это, несколько служащих, кажется, секретарь и двое уборщиков, все же встретились мне на пути. Скопировав горделивую осанку пэров, я спокойно миновала их, не оборачиваясь и не ускоряя шага.
Как и рассказывала Джиада, последний поворот вывел меня к относительно широкой каменной лестнице, винтом уходящей вниз. Не останавливаясь, я двинулась по ней, осторожно придерживаясь ладонью за холодную стену.
Отсчитав сорок ступеней, я переложила кольцо в другую руку, не разрывая контакта с кожей, и едва не расплакалась от облегчения: боль в обожженной ладони стала невыносимой. Должна признаться, мысль о том, что проклятый артефакт скоро снова придётся вернуть в израненную руку, едва не заставила меня захныкать: к мученикам, способным наслаждаться болью во имя великой идеи, вашу покорную слугу явно сложно было отнести.
Словно в ответ на мои молитвы, передо мною выросла неприметная серая дверь с довольно большим зарешеченным окошком на уровне глаз. Коротко, резко постучав, я показала круглолицему мужчине с чуть оплывшим лицом, выглянувшему на звук, кольцо.
Лицо его резко приобрело зеленоватый оттенок: круг женщин, которым Медный Лис мог дать это украшение, был чрезвычайно узок. По сути, сводился он к единственной особе — небезызвестной Императрице Эшису, матери Старших принцев. Каждый во Дворце понимал: никакой другой женщине, кем бы она ни была, склонный к паранойе Экис ни за что не дал бы Перстень Доверенного.
Дверь передо мной распахнулась практически мгновенно. Не удостоив караульных взглядом, но отметив про себя, что их двое, я направилась дальше, предварительно вернув треклятый артефакт в протестующее ноющую ладонь.
Оставалось только поражаться тому, насколько резко изменилась окружавшая меня обстановка. В этих каменных суровых стенах сложно было поверить, что в каких-то пятидесяти шагах отсюда всё дышит изяществом и роскошью. Не было ни декоративных украшений, ни вычурных элементов — все просто, строго и функционально. «По крайней мере, мне здесь нравится больше, чем в покоях Джиады» — промелькнула полуистеричная мысль.