Оберегаем я был просто потрясающе. Увидеть меня было невозможно. Мой офис находился рядом с теми же покоями лидера оппозиции, что и раньше (переезжать в апартаменты, предназначенные для Верховного Министра, мы не стали, хотя вполне имели на это право, а просто сослались на то, что правительство все-таки было временным), поэтому попасть в мой кабинет можно было только из нижних комнат, а если идти со стороны парадного входа, то пришлось бы преодолеть пять проверочных постов, поэтому вхожи в офис были только несколько доверенных персон, которых проводили проходными туннелями в кабинет Пенни, а оттуда уже ко мне.
Все это было сделано для того, чтобы я мог изучать ферли-досье посетителя до встречи с ним. Я даже мог читать досье и во время визита, так как часть поверхности моего стола представляла собой не что иное, как экран, скрытый от взгляда посетителя, а если он имел привычку во время беседы расхаживать по кабинету, я всегда мог выключить экран. Тот же экран имел и некоторые другие назначения — так, например, Родж мог сразу же провести посетителя ко мне, затем обосноваться в кабинете Пенни и написать мне записку, которая тут же появлялась на экране передо мной — такого, например, содержания: «Зацелуйте его до смерти и ничего не обещайте определенного» или «Все, чего он на самом деле добивается, — чтобы его жена получила место при дворе. Пообещайте ему это и гоните прочь», или даже такие: «А с этим полегче. Он представляет «трудный» округ и гораздо умнее, чем пытается казаться. Направьте его ко мне, и я постараюсь все уладить».
Не знаю кто же на самом деле управлял правительством. Может быть, какие-нибудь высокопоставленные лица. Каждое утро на моем столе появлялась гора бумаг. Я расписывался на них бонфортовской подписью, и Пенни сразу же уносила их. Я никогда не успевал их прочитать. Меня просто поражали размеры имперской бюрократии. Однажды, перед тем как идти на какое-то собрание, Пенни решила показать мне «кусочек архива», как она выразилась, — мили и мили разнообразных досье. Хранилище больше всего напоминало гигантский улей, в каждой из сот которого хранилось по микрофильму. Между стеллажами пролегали движущиеся дорожки, чтобы клерку не пришлось потратить целый день на поиски одного-единственного досье.
Пении заявила, что показала всего лишь одно из крыльев архива. А весь архив, сказала она, занимает пещеру размером приблизительно с зал заседания Великой Ассамблеи. Когда я услышал это, то в глубине души порадовался, что мои занятия государственной деятельностью — явление чисто временное, можно сказать, хобби.