— Я обожаю, когда ты так красиво изъясняешься! Ну, скажи еще что-нибудь…
— Идем со мной, моя боевая подруга, и я покажу тебе великое искусство любви. Кстати, мы приехали.
— Тогда бежим скорее наверх, — Ангелина выскочила из машины, позабыв о больной ноге. — Ой! — вскрикнула она от пронзившей ее боли.
— Что еще? — встревожился Анатолий.
— Пустяки. Нога.
Жених подхватил невесту на руки и вихрем взлетел по лестнице.
— Котенок, а зачем вы оставили машину в этом дворе? Чего вы прямо к отделению милиции не подрулили? Здесь же так темно, что черт ногу сломит! — ругался Голубев, проваливаясь ботинком в яму со снежным месивом.
— Странно, — тревожно озиралась по сторонам Катя. — Несколько часов назад все фонари сияли, как на Бродвее. Неужели все лампочки разом перегорели?!
— Нет! Карлсон повыкручивал, — мрачно пошутил Илья. — И унес в свой домик на крышу. А ты, случаем, дворы не перепутала?
— Ничего я не перепутала! — горячилась Катя. — Я двор как свои пять пальцев знаю. А машину мы сюда поставили из-за гаишника. Он хотел нас с Ангелиной задержать, вот мы и дали деру. Я в этот дворик заскочила, а он с мигалкой и сиреной мимо пронесся. Ну а мы машину здесь спрятали, а до отделения сами дошли.
— Какие, однако, коварные и предусмотрительные. С вами нужно держать ухо востро, — дурачился Голубев, подначивая жену.
— Да, мы такие! — приняла она игру. — Но тебе ведь только такие женщины нравятся?
— Да! — с жаром отозвался Илья. — Мне нравятся страстные, темпераментные, необузданные, непредсказуемые… Чтоб коня на скаку останавливали и от гаишников удирали…
— Тогда тебе повезло! Но мне тоже нравятся не совсем обычные мужчины, — продолжила она.
— Интересно, интересно, кто же тебе нравится, моя прелесть? — возбужденно засопел ей в ухо Голубев.
— Высокие, стройные, поджарые блондины, — Катя выдержала паузу, — меня раздражают! Моя слабость — коренастые крепыши, с пельмешками вместо ушек и сгустком мыслей, сконцентрированным на животе.
— Значит, речь идет не обо мне? — Илья притворно обиделся. — Потому что мои уши — эталон совершенства, их даже снимали в рекламе лапши «Доширак». А с моего живота… — Голубев поскользнулся и чуть не растянулся в куче мокрого снега.
— Ой, как же я могла забыть! — спохватилась Катя, сунула руку в сумочку, покопалась и на ощупь отыскала злополучную зажигалку. — Да будет свет! — торжественно воскликнула она, щелкнув колесиком.
— Тише! — дернул жену за руку Илья. — Там кто-то есть!
— Где?
— Под фонарем. Слышишь, кто-то разговаривает.
— Там мы с Ангелиной оставили «ауди», — Катя щурила глаза и всматривалась в кромешную тьму. — Ничегошеньки не видно. А вдруг кто-то залез в машину?