На следующее утро я устало иду по школьному холлу. Знаю, в конце концов, я бы потеряла Коула, но я страшусь того, что должно произойти. За 250 лет ни у одной из сирен в моей семье никогда не было парня, который бы остался с ней, узнав правду. И не то чтобы я была настолько наивной, полагая, что Коул станет первым.
Кроме того, речь идет не только о Коуле. А обо всех в радиусе тридцати километров. Речь идет о проклятии и о том, чтобы никогда не убить кого-либо снова. И еще о том, чтобы жить, по-настоящему, нормальной жизнью подростка. То, о чем я так давно мечтала.
Вот в чем дело. Я обмениваю одного человека на все, что когда-либо хотела. И все же, я не знаю, как сказать это человеку, который смотрит на меня самым восхищенным взглядом, что я когда-либо видела. С каждой секундой, что он смотрит на меня, я ненавижу себя все больше.
– Коул... – мой голос понижается до жалкого шепота.
Улыбка умирает на его лице, и он смотрит на меня с таким видом, словно знает, то, что последует дальше, не сулит ничего хорошего. Он тянется к моей руке, и все, что я могу сделать, – отдернуть ее.
– Я просто думаю...
Слова застревают в моем горле. Как я могу просто бросить его, когда он первый парень за два года, который мне не безразличен? Первый парень, который может заставить забыть меня о Стивене? Я с трудом нахожу слова.
– Ты не тот, кто мне нужен. Думаю, нам следует встречаться с другими. – Я сглатываю камень в горле. – Думаю, что хочу... кого-то... кем больше увлечена...
Я не могу даже думать о подходящем оправдании. Такого просто нет, чтобы объяснить то, что я делаю.
Коул заботится обо мне, как никто и никогда. Он верит в меня, когда никто больше не делает этого.
Но он никогда не будет моим. И это единственное, что имеет значение.
– Так вот на что это похоже, – говорит Коул, глядя на меня, в выражении его лица смесь боли и страха.
– Что?
– Быть тем, с кем разрывают отношения.
Мои губы поджаты, и я не знаю, что сказать.
Он снова тянется к моей руке. На этот раз я позволяю ему удерживать ее на протяжении одного долгого счастливого мгновения. Затем вырываюсь.
– Не делай этого, Лекси.
– Мне очень жаль, – говорю я. Это единственная искренняя вещь, которую я сказала. – Но мы оба знали, что ничего бы не вышло.
– Это не так! Ты напугана, и бежишь. Ты знаешь, вот это настоящая причина.
В его голосе слышна паника. Он понимает, что уже потерял меня.
– Прости меня, Коул. Все это было ошибкой, – говорю я.