― Рон?
― Как ты… То есть… знаешь, после того? Как ты себя чувствуешь?
Гермиона тяжело вздохнула. Естественно, она, со своими великолепными мозгами, не могла не понять, куда ветер дует.
― Я в порядке, ― быстрый взгляд вниз, на стол, прежде чем посмотреть ему в глаза.
― Правда? ― Рон осторожно протянул к ней руку. ― Гарри… ― он секунду помедлил, ожидая изменения в выражении лица, неловкого движения, вытаращенных глаз — чего угодно.
Ничего.
― Знаешь, Гарри действительно стыдно, ― немного разочарованно продолжил он. ― Если бы ты только позволила ему объясниться, может быть… все бы наладилось.
― У нас все нормально, разве не так? Мы ведь разговариваем?
― Да, но… ― Рон запнулся. ― Ты с тем же успехом могла бы и не разговаривать. Все как-то очень… ну, знаешь… вымученно. Я даже не думаю, что Гарри хочет, чтобы все было так, как сейчас. Лучше бы ты игнорировала его, чем это… странное… то, что ты делаешь.
Гермиона нахмурилась, а Рон стал лихорадочно прокручивать в голове предыдущие слова, пытаясь понять, что же он такого сказал.
― Это «странное» то, что я делаю?
А, вот в чем дело.
― Ну, не то, чтобы совсем странное. Просто, понимаешь, это на тебя не похоже.
― Мерлин, Рон. Ты жалуешься, когда мы не разговариваем, а когда мы разговариваем — ты опять недоволен.
― Сейчас я бы понял, если бы ты с ним сколько-то не разговаривала. По крайней мере, тогда было бы… Не знаю… ― Какое там было слово, о котором он думал раньше? ― Завершение.
Гермиона помотала головой.
― Какое там завершение. С Гарри это просто невозможно. Бесполезно.
― Почему?
Гермиона тяжело вздохнула. Ее очередной способ сказать «тебе-что-все-разжевать?». Рону это не понравилось. Но он был рад, что она вообще отвечает.
― О чем мы говорим? Можно еще раз обсудить это во всех подробностях, или давай, я пару дней не буду с ним разговаривать… а еще мы можем поорать друг на друга до потери сознания. Это ничего не изменит. Сколько-нибудь надолго. Гарри всегда будет… Рон, я не собираюсь лезть из кожи вон и каждый раз его останавливать. У меня просто больше нет сил. ― Она откинулась на стуле и уставилась на свои колени. ― Я устала, Рон. Просто слишком устала от споров, понятно?
Слишком устала? Рону не понравилось, как она это сказала. Как старуха.
― Он не хотел, ― напирал он. ― Честно, Гермиона. ― Потому что ему не нравилось слышать, что она слишком устала. Что у нее нет сил.
В день, когда у Гермионы не будет сил, чтобы поставить Гарри на место, Рон будет знать, что случилось что-то очень, очень плохое.
Хотя, — думал Рон, глядя на ее бледное лицо, — он что, раньше не знал? Разве не поэтому он здесь?