— Практические шутки являются низшей формой юмора, приятель, — пробормотал он. Потом, уже на испанском, добавил: — Слишком большая порция выпивки размягчает мозги.
Ружье оставалось крепко прижатым к его щеке.
Пот заструился ручьями.
— Друзья, вы, конечно же, помните меня! Я уже раньше приезжал к вам.
Человек с ружьем нажал сильнее.
— Проклятье, — завопил Форман. — Мне больно! И как я уже сказал, вы знаете меня. Я друг или, по крайней мере, друг друга. Вспоминаете?
Очень осторожно и плавно Форман отвел ружье от своей щеки. Потом поднял уголки губ так, чтобы это движение могло сойти больше за улыбку и меньше, чем за гримасу от желудочных колик, открыл дверцу своего «фольцвагена» и выбрался наружу. Ему удалось сделать один шаг от машины, прежде чем ружье обрушилось ему на плечи, и Форман рухнул в грязь. На затылок ему ступил тяжелый башмак.
— Я определенно сдаюсь, — сказал Форман. — Отведите меня к вашему этнологу…
Давление на затылок возросло.
— Ладно, — предупредил он. — Дам тебе еще один шанс…
Башмак не пошевелился. Форман собрал все силы и откинулся назад, в направлении индейца. Застигнутый врасплох, тот тяжело шлепнулся наземь. Форман занес кулак.
— Не бей его!
Форман отступил, поднял голову, увидел спешащую к нему Грейс Бионди.
— Ты, идиот, протяни руку и помоги ему встать. Ради Бога, делай все быстро. — Она что-то быстро сказала поверженному мексиканцу. — Я сказала ему, что ты только играл в одну американскую игру, нечто вроде борьбы. Ничего страшного, просто извинись перед ним.
Форман подошел, протянул индейцу руку. Тот встал без его помощи, потом поднял свое ружье.
— Извини, что не удалось сломать тебе шею, — сказал Форман, осклабясь.
— По-испански, придурок! — потребовала Грейс. — И ради нас, сделай так, чтобы он поверил.
— Perdón mi, señor[126], — произнес Форман, не чувствуя ни малейшего раскаяния. — В следующий раз я тебе твое хреново ружье засуну прямо в задницу и разнесу им к чертовой матери все твои мозги.
Индеец Чинчауа оценивающе оглядел Формана, потом угрюмо побрел прочь; его приятели последовали за ним.
— Что за безумие привело тебя сюда, да еще ночью? — спросила Грейс.
— Сейчас что-то не вспоминается, — ответил он, снова ощутив присутствие назойливых гномиков, скачущих внутри головы. — Но вчера это казалось мне неплохой идеей.
— Тебе не следовало было приезжать.
— Ах, да, вспомнил, — я приехал к тебе. Не могу только придумать, зачем.
— Тебя только чудом сейчас не застрелили.
— Смерть будет долгожданной гостьей. Моя голова сейчас развалится на куски. Я запросто могу скончаться у тебя на руках.