Не разговаривая и не прикасаясь друг к другу, они спустились с горы, вошли в деревню, прошли мимо рядов глинобитных хижин, из которых поднимался дымок, — там готовили ужин. Форман хотел взять Грейс за руку, но она отшатнулась от него.
— Народ Чинчауа, — застенчиво объяснила она, — очень целомудренный. На людях мужчины и женщины никогда не касаются друг друга.
— Думаешь, они узнали, что мы там делали..?
Она подняла на него глаза; в них были ирония и отчаяние одновременно.
— Тогда они бы забросали меня камнями как puta[130].
— Ты меня разыгрываешь.
— Не сильно. В самом крайнем случае они бы настояли, чтобы я уехала.
— Примитивные мозги за работой. Очевидно, что здесь, что в Штатах, — никакой разницы.
Прежде чем Грейс смогла ответить, из темноты перед ними возник приземистый коротышка с колесообразными ногами и так быстро заговорил по-испански, что Форман не понял из его речи ни слова. Когда сообщение было передано и получено, толстяк убрался восвояси, покачивая головой и посмеиваясь.
— Это был Рафаэл, — сказала Грейс. — Твоя машина может ехать.
— Внешний вид этого Рафаэла не внушает доверия к его техническим способностям.
— О, — ответила Грейс, и в ее голосе проскользнуло мимолетное превосходство. — Рафаэл сказал, что у тебя просто кончился бензин.
Форман выругался.
— Рафаэл залил тебе в бак достаточно, чтобы доехать до Акапулько.
Форман остановился и взял руку Грейс.
— Давай вернемся вместе.
— В Акапулько? Я не могу. У меня есть работа…
— К черту ее, — сказал он. — Останешься со мной, пока картина не будет закончена. Еще одна неделя…
— Я не могу этого сделать.
— Ты не хочешь.
— Я хочу сказать, что буду чувствовать себя неправой, если стану жить с тобой. Постарайся понять мои чувства.
— Наверное, ты жалеешь о том, что мы сделали.
— Я не специалист по чувству вины, но у меня есть свои сомнения. А у тебя?
— Ты и взаправду живое существо!
— Мне жаль, что ты сердишься. Я не сержусь на тебя.
— Проклятье, ты что, хочешь, чтобы я каждый день елозил задницей по камням, забираясь на эти несчастные горы, а потом барахтался лицом в грязи, куда меня кидает банда дикарей? А что насчет моей работы? — Он попытался пнуть камешек, но промахнулся. — А, черт! Скажу тебе правду: когда мне в морду тычут ружьем, у меня резко портится настроение.
Она попыталась не улыбнуться.
— Твое настроение явно в состоянии вынести некоторое улучшение.
— Очень смешно. Можешь на досуге составить список вещей, которые тебе во мне не нравятся. Мое настроение, мои моральные устои, то, как я выгляжу и, может быть, то, как я занимаюсь любовью.